В центре повествования оказывается молодая женщина по имени Алина, чья жизнь неожиданно переворачивается с ног на голову. Потеряв работу и столкнувшись с предательством близкого человека, она решает покинуть шумный город и отправиться в провинциальную деревушку, где надеется начать всё с чистого листа. Здесь Алина приобретает уютный домик, который, как ей кажется, станет идеальным убежищем от
Сергей Иванов, блестящий хирург с непростым прошлым, возвращается в родную деревню, чтобы навестить больную мать. Однако его приезд становится настоящим событием для местных жителей, вызывая у них целую гамму эмоций. Загадочный и неприветливый, Сергей быстро оказывается в центре внимания благодаря своей привлекательной внешности и ауре таинственности, подпитываемой слухами о его прежней жизни.
Скромная учительница английского Елена привыкла к жизни, полной компромиссов. Она тянет семью на себе, работая без устали, в то время как её муж Виктор, человек грубый и эгоистичный, проводит дни в случайных подработках и браконьерстве. Елена мечтает о ребёнке, надеясь, что это укрепит их брак, но Виктор жить только для себя и не разделяет её надежд. В этот рутинный и непростой мир неожиданно
Превращаясь в самые разные образы и воплощая на экране необычных персонажей, Михаил Галустян вместе со своими гостями делает то, что невозможно не заметить — он показывает, насколько широка и многогранна русская душа. В каждом номере, в каждой сценке раскрываются характеры, не только смешные, но и глубокие, ярко иллюстрирующие уникальность российского менталитета. Через шутки, остроумные диалоги
В портовом городке за Полярным кругом, где ветер рвет полотняные занавески в хрущевках, рыбак Анатолий Шилов вытащил сеть с гниющим ящиком из черного металла. Внутри — письма на пожелтевшей бумаге, завернутые в промасленную спецовку образца 1968 года. «Опять хлам со дна», — буркнул напарник Григорий, поправляя вязаную шапку с помпоном, пока Анатолий разбирал дрожащими пальцами штамповку на углу:
Людмила, в застиранном халате, ставит на стол тарелку с гречкой. Катя, дочь, щёлкает замком чемодана у двери — внутри мелькают джинсы с дыркой на колене и потрёпанный блокнот. «Москва тебя сожрёт», — Людмила тычет вилкой в воздух, глаза на мокром месте. Телевизор за спиной орёт рекламой про кредиты. Катя дергает шарф с вешалки: «Здесь уже сожрали». Хлопает дверью, оставляя в прихожей запах
В Екатеринбурге Николай Степаныч, водитель троллейбуса с облезлым рулем и пятном кофе на галифе, каждое утро пересчитывает мелочь из жестяной банки «Сгущёнка». Его сын Витька, 17 лет, в дырявой куртке, тычет в стол палецем: «Пап, ты опять на ремонт мотоцикла насрал?». Письмо пришло случайно — в конверте с печатью Томска, внутри фото: мужчина в телогрейке стоит у покосившегося гаража, подпись
В заброшенном цеху чугунолитейного завода под Тверью Иван Соколов, слесарь с обветренным лицом, трет ладонью замызганную расписку от начальника. *«Опять задерживают?»* — бормочет он, сминая бумагу. В кармане гудит телефон: «Пап, когда заберешь?» — голос дочери Маши, 12 лет, дрожит сквозь помехи. Врачи в областной больнице №4 требуют платные анализы, а у Ивана в кошельке — три сотни и чек из
Олег пригнулся, зажимая рану на плече Марины. В подвале харьковской пятиэтажки пахло гарью и сыростью. Генератор глох раз в полчаса, тогда Марина зажигала свечи из воска, который капал на старую газету с заголовком про выставку подсолнухов. «Тиша, вставай, треба перев’язувати», — шептал Олег, разматывая бинт, испачканный йодом. Она молчала, глядя на потолок, где треснула балка после вчерашнего
В центре — Олена, 34 года, механик с засаленными руками и привычкой грызть карандаш при расчетах. Она ремонтирует старый баркас в Херсонском порту, брошенный отцом перед смертью. В трюме находит конверт с фотографиями: детские снимки её и незнакомого мальчика на фоне полуразрушенной мельницы в селе Благодатное. В соседнем кафе «Волна», где пахнет жареным луком и дошираком, её окликает Виктор —
Василий и Андрей выгружают чемоданы из старой «таврии» перед домом с облупившейся голубой краской. В прихожей пахнет сыростью и вареньем из яблок, которое мать не успела закрыть. На подоконнике в глиняных горшках — засохшие стебли лилий, их лепестки крошатся при прикосновении. «Ты помнишь, как она поливала их каждый вечер?» — Андрей проводит пальцем по пыли на комоде, где стоит фотография в
Олег, водитель маршрутки №167, застрял в пробке на Брест-Литовском проспекте. В салоне пахло мокрым асфальтом и сигаретами, а на заднем сиденье Ирина, в кофте с выгоревшими рукавами, щурилась в телефон: «Через сколько до метро „Лыбедская“?» — «Если повезёт — минут двадцать». Она выронила из сумки конверт с билетом на поезд Киев-Одесса, когда расплачивалась мелочью. Вечером он позвал её в свою
Марина, бариста в кофейне на площади Рынок во Львове, каждое утро выставляла на прилавок вазу с черничными маффинами. Олег, фотограф, брал эспрессо «на вынос» и садился за столик у окна, протирая объектив салфеткой с логотипом заведения. «Опять эти зерна из Гватемалы? — спросил он, сморщив лоб. — Кислинка режет». Она потрогала брелок в форме чашки на связке ключей: «Попробуй добавить сахар. Или
Оля, учительница младших классов из Жмеринки, каждое утро толкает синий Peugeot 206 по ухабистой улице Шевченко. «Опять аккумулятор?» – кричит соседка Марьяна, вытряхивая коврик над балконом. В автосервисе «Вектор» механик Андрей, в пятнах машинного масла на футболке, подает ей термос с кофе: «Не, на этот раз стартер. Дай два часа». Пока он копается под капотом, Оля замечает в его бардачке
Олег, слесарь с завода «Арсенал», в пятницу вечером копался в проводке на кухне своей хрущевки. За стеной соседка Галя громко ругалась с котом: «Барсик, опять в тапки нагадил!». Жена Анна разложила на столе квитанции за свет — 1,347 гривен. «В Польше у Санька бригада собирает теплицы. Месяц — полторы тысячи евро», — Олег вытер ладонью пот со лба. Анна резко хлопнула дверцей холодильника: «А моя
Максим, таксист с рыжими усиками и вечным запахом сигарет на куртке, копил на новый ингалятор для дочери Ани. Каждую ночь он возил пьяных клиентов из центра Киева в спальные районы, считая часы до утренней смены Наташи в больнице. «Врач сказал, старый уже не держит давление», — бросила она утром, завязывая шнурки Ане, пока девочка кашляла в платок. В такси Максим находил крошки от печенья,
Ольга, учительница младших классов, жила с мужем Виктором в киевской хрущевке на Лесном массиве. Он торговал запчастями на Борщаговке, но после скандала с контрабандой двигателей кредиты накрылись медным тазом. Вечерами Ольга раскладывала тетради с сочинениями про «мою семью» на кухонном столе, заляпанном пятнами от борща, а Виктор глушил коньяк на балконе, бросая через дверь: *«Ты бы хоть
Оксана, ветеринар из Черкасс, в синем "Запорожце" третьи сутки объезжает фермы — лечит коров и овец. Дома её ждёт пустой холодильник и сосед Валерий Павлович, который уже неделю стучит в стену из-за лая подобраного пса. «Опять эту дворнягу на помойке нашла?» — бросает Слава, коллега, затягиваясь «Примой» у клиники. Оксана молча кивает, разминая больную спину. В кармане — письмо от
Сергей, инженер с потёртым портфелем, и Лера, дизайнер в винтажном платье, делят трёхкомнатную квартиру на Ленинском проспекте после развода. «Ты думаешь, я буду спать на раскладушке, пока ты разводишь тут свой хендмейд?» — бросает Лера, расставляя горшки с суккулентами в гостиной. Сергей в ответ хлопает дверью балкона, где курит дешёвые сигареты. По выходным приезжают дети — Катя,
Валька, 14 лет, живет в пятиэтажке с треснутым асфальтом во дворе. После школы заходит в магазин «У Люды» за хлебом, но деньги приходится копить на новый шарф — старый порвал брат Леша, который исчез три дня назад. В тетради по алгебре она рисует кресты рядом с датами его пропажи. Одноклассник Петька дразнит её у раздевалки: «Твой братан с гопотой шарится, ищи в помойках». Валька бьёт его
Знаешь, есть такое местечко под Сочи — посёлок Весёлое. Ну, название-то как будто в насмешку придумали, потому что жизнь там… Ну, тихая. Очень. Староверы молятся в своих домишках, овощи сажают, а соседи — черкесы, армяне, греки — туристам хинкали жарят да сувениры толкают. Все как-то бок о бок, но вроде бы не мешают друг другу. Хотя, кто их знает — наверное, за глаза сплетничают, куда без этого?