В мире, где реальность превратилась в ночной кошмар, каждый день — это борьба за выживание. Таинственная инфекция, стремительно распространившаяся по всему континенту, превратила жителей в кровожадных монстров, жаждущих плоти. В центре этого апокалипсиса — группа выживших, которые, несмотря на все трудности, пытаются сохранить человеческое лицо и найти путь к спасению. Среди них — бывший солдат с
В сердце туманной долины, среди шепота ветров и древних тайн, живут два юных друга, чьи судьбы переплелись с нитями невидимого мира. Их жизнь в маленькой деревушке протекает спокойно, пока однажды таинственные события не вынуждают их покинуть дом и отправиться в путь, полный опасностей и открытий. На этом пути им предстоит столкнуться с силами, о которых они даже не подозревали, и найти в себе
Ли, сутулый рыбак с шершавыми ладонями, каждое утро чинил сети возле хижины из выбеленного солнцем бамбука. Его племянница Сяо Мин, 12 лет, в рваных сандалиях копошилась в прибое, собирая ракушки для продажи на рынке в Цюаньчжоу. В ржавой жестянке из-под печенья она нашла карту — потрёпанный листок с меткой возле бухты Ялуньвань. «Дядь, смотри! — ткнула пальцем в пятно, похожее на ржавчину. —
Ли Вэй, коренастый кузнец с обожжёнными пальцами, ковал подковы в своей мастерской у реки Миньцзян, когда в дверь вломились солдаты в ржавых латах. «Завтра здесь будет казарма», — бросил капитан Чжан, тыча пальцем в треснувший наличник. Отец Ли Вэя, старик с лицом, как смятый пергамент, прошипел: «Кузня пережила династию Тан — сломаешь, сгорит твоя удача». Ли Вэй спрятал под грудой угля меч с
В деревушке Линьцзянь, затерянной среди бамбуковых холмов, 14-летний Сяо Фэн чинил глиняный кувшин, когда услышал спор на рынке. Старик Ли, торговец специями, тыкал костлявым пальцем в карту с трещиной: «Твой отец искал ту кость в пещерах Хэйшань — глупец! Там теперь банда Железных Воронов хозяйничает». Сяо схватил потёртый дневник отца из-под разбитого сундука, где между страниц засохли лепестки
Сяо Лин, двенадцатилетняя девочка в потёртом синем платье, переезжает из горной деревни, где воздух пах сосновой смолой, в шумный Шанхай. Её чемодан, обклеенный потрескавшимися наклейками из старых журналов, тарахтит по брусчатке, пока она ищет дом №14 на переулке Цзянго. В первый же день во дворе школы мальчик с рваным шнурком на кроссовке, А-Кей, тычет пальцем в её корзинку с куколкой из
В деревне Цинлун старик Ли Вэй чинит бамбуковую клеть для кур, пока его внучка Сяо Мэй развешивает пропитанные дымом сети у хижины. "Дедуля, вчера у горного ручья опять шерсть драконья на камнях осталась", — бормочет она, завязывая узлы. Ли Вэй хрипит: "Сунь Хуа с южных полей говорил — в пещере за водопадом земля дрожит. Завтра идем, пока дождь не смыл следы". По вечерам они
Линь Сяоюй, младшая помощница в аптеке «Золотой корень», каждый вечер перебирала сушёные грибы и коренья, пока не нашла в треснувшей вазе рецепт с красной печатью. В пыльном углу кладовки она наткнулась на свёрнутый шёлковый свиток: *«Смешай кровь цикады с лепестками пиона, прокипяти в медном котле до рассвета»*. Цзян Вэй, сосед-гончар, застал её за смешиванием ингредиентов: «Ты уверена, что это
Ли Сяо, младший дизайнер в типографии Чэнду, заметила странные узоры на партии карнавальных масок — повторяющиеся символы, напоминающие древние иероглифы. За чашкой лапши в уличной забегаловке она показала фото коллеге Чэнь Юю, который чинил сломанный принтер: «Смотри, здесь третий глаз на лбу. Ты такое раньше видел?» Чэнь Юй, вытерев руки промасленной тряпкой, усмехнулся: «Может, клиент из
Сяо Лань, дочь владельца угасающей рисовой винодельни в провинции Сычуань, каждое утро протирала пыльные глиняные кувшины в подвале, пахнущем забродившей сливой. Ее отец, Ли Вэймин, запрещал менять рецепт, завещанный прадедом: *«Смешай рис, воду, дрожжи из тканевого мешка за печью — и жди три года»*. На рынке в Чэнду Сяо случайно столкнулась с Чжан Юем, менеджером из Шанхая, который, разглядывая
Знаешь, иногда истории древности просто сносят крышу! Вот, например, легендарный генерал, который входил в четверку главных красавцев Поднебесной — представляешь? Не какой-нибудь поэт-романтик, а воин, который в огне сражений вел армии! Ирония в том, что его же собственная внешность мешала ему всерьез — солдаты, небось, пялились на него, как на божество, вместо того чтобы в бой идти. Вот и