Хикари, 19 лет, переезжает в Токио после ссоры с родителями. Комната в трёхэтажном доме возле станции Сибуя — узкие стены серого бетона, окно выходит на железную дорогу. По утрам её будит гул поездов, а вечером соседка Саори, 22 года, стучит в дверь: «Чай есть? У меня только растворимый кофе». Саори носит растянутый зелёный свитер, пахнет от неё сигаретами и дешёвым шампунем. Они делятся ужином —
Синдзи Кодзима, переговорщик из МИДа, застрял в пробке по пути в аэропорт Ханэда. Он крутил руль велосипеда, объезжая такси с включенной «аварийкой», когда сирены завыли громче. На взлётной полосе завис гигантский куб с гранями, мерцавшими как сломанный экран. «Они хотят поговорить, — пробормотал он, поправляя мятый галстук, — но на каком языке?» Внутри объекта Юри, физик в кедах с отклеенной
Харуто, второкурсник из токийского техникума, нашел в дедовом дневнике обрывок карты с отметкой возле храма Хигаси-Симбаси. Его одноклассница Сакура, дочь синтоистского священника, уперла ладони в бедра: *«Ты опять полез в старые бумаги? Там же печать клана Амано — ее искали даже в 70-х, пока стройка метро храм не засыпала»*. Они копались в зарослях бамбука за заброшенным супермаркетом «Маруцу»,
Кагами Тайга втирает магнезию в ладони перед выходом на паркет спорткомплекса «Токио Доум», за спиной слышит, как Куроко Тацуя тихо спрашивает у Хюги Дзюнпея: «Если Мурокамибара Ацуси блокирует все броски в зоне, менять схему атаки?» Тренер Аида Рико, щелкая маркером по планшету, рисует зигзаг: «Заводите его в угол — там мобильность падает. Кагами, отвлекай, даже если придётся лезть на рожон».
Хиро, парень с вечно растрёпанными волосами, застрял в споре с Асугавой у автомата с газировкой возле академии Юра. «Ты называешь это прыжком? — фыркнул Асугава, поправляя перчатки с вытертыми пальцами. — Больше похоже на пингвина на льду». Хиро, не отрываясь, шнуровал коньки шнурками, выгоревшими от солнца, пока Асугава демонстративно доедал пирожок с бобами, крошки падали на форму с эмблемой
Саори, с потрескавшимся лаком на ногтях, разгружала посудомоечную машину в кафе «Аояма», когда заметила пропажу сестры. В крохотной квартире Миюки остались недопитый чай с мятой и конверт от подруги Юми: *"Тот отель за рекой... там ответы. Прости, не могла молчать"*. На карте, приколотой к холодильнику магнитом в форме кота, дрожащей рукой обвела район Хигаси-Мураяма. Таксист высадил её
Старик Дзоруко возился с проржавевшим велосипедом во дворе, когда услышал стук из спальни. В комнате с облупившимися обоями стояла девочка в синем комбинезоне, тыкала пальцем в старый телевизор Hitachi. «Я Алиса. Из 2123 года. Твой дом — точка временного разлома», — сказала она, доставая из кармана квадратный прибор с мигающим светом. Дзоруко почесал щетину: «Дурацкие сказки. Вчера бродячий кот в
В Токио, 1943 год. Инженер-ядерщик Киёси Танака, 42 года, в рваных очках и с потрескавшимися губами, ночами собирает прототип реактора в подвале университета Кэйо. Его жена, Марико, оставляет на столе холодный обед — рис с маринованной сливой — и записки: «Не забывай про Такуми. Школа звонила снова». Лабораторию освещает одна лампа; на стене — схема уранового центрифуги, обведенная детской рукой.
Хинако, в коричневом фартуке с пятном от варенья, вытирала стойку кафе возле станции Сибуя. В дневнике с потрепанным корешком она записала: «Наохиро вернулся. Говорил о поезде, который опаздывал на 15 минут». Он появился в дверях с мокрым зонтом, смеясь: «Ты все еще добавляешь три ложки сахара в эспрессо?» Они сидели за угловым столиком, а за окном мартовский дожзь стучал по асфальту. Он показал
Цукигаро Кагая, командир спецотряда из пяти женщин, каждое утро проверяет заточку меча у порога казармы в районе Фукагава. Её подчинённые — Юдзуки, О-Мин, О-Сэну и О-Кацу — патрулируют причалы, где торговцы прячут контрабанду в бочках с солёной рыбой. Во время обыска лавки специй Юдзуки натыкается на свёрток с опиумом: *"Это не местный товар. Пахнет как смесь из квартала Роппонги"*, —
Синтаро, 28 лет, в синей рубашке с пятном от кофе на манжете, каждый день едет из съемной квартиры в районе Адати в офис на станции Сибуя. Утром 12 марта возле велопарковки у супермаркета он находит дрожащего трехцветного кота, застрявшего в пластиковом контейнере для мусора. «Ты тоже ненавидишь понедельники?» — бормочет он, высвобождая животное. Кот исчезает, а вечером того же дня на пороге
Химари, первокурсница с потертым рюкзаком и велосипедом *Miyata*, уговорила Аю, соседку по парте, и Нацуми, застенчивую любительницу книг, подать заявку на создание клуба. Место встречи — заброшенный сарай за спортзалом, где они чистили ржавые цепи тряпками, смоченными в керосине. «Если колесо скрипит, смажь его, а не жалуйся», — бросила Химари, когда Нацуми ворчала на проколотую покрышку.
