Эд Херцог

Виктор Бринтц, механик из берлинской мастерской на Шпреевальдерштрассе, обнаружил в багажнике старого Opel Astra клиента пакет с паспортами на разные имена и пачкой евро. Владелец машины, мужчина в кожаной куртке с запахом перегара, нервно щёлкал зажигалкой: *«Чини и не рыпайся, понял?»*. После ухода клиента Виктор разглядел среди документов фото себя — кадр с уличной камеры у булочной, где он
Лена, пекарша из Шпандау, нашла в подсобке коробку с засохшими кексами, помеченными синим крестом. "Томас, ты заказывал миндальную муку с чесноком?" — крикнула она, разглядывая странный ингредиент в углу упаковки. На следующий день у витрины с штруделями собралась толпа: три кондитера из соседнего квартала ворчали, что их духовки самопроизвольно пекут одинаковые пирожные с карамельными
Лиза Майер, 28 лет, повар в берлинской забегаловке *Goldene Pfanne*, получает звонок от брата Томаса. Тот, задолжав криминальному клану Шульце, умоляет её подменить его на банкете в замке Шёнхаузен: «Они убьют меня, если я не заплачу до завтра. Скажи, что ты из кейтеринга — там никто не проверяет». Лиза, разбивая тарелку с пережаренным омлетом, спорит с шефом Карлом, который кричит: «Ты опять
Лиза, сжимая в руке потёртый ключ с гравировкой *K-72*, пробирается через заросший бурьяном двор на окраине Берлина. Её младший брат Марк, в кожаной куртке с оторванной молнией, ковыряет ножом ржавую дверь подземного бункера: «Бабушка точно тут прятала чемодан?» Внутри они находят пачку писем 1989 года, фотографию женщины в платье цвета *фирнисгрун* и карту с отметками у станции «Варшауэр
В маленькой деревне под Мюнхеном повар Фридрих Бекер варит капусту в ржавом чане за старым гастхофом. Его дочь Лина, 23 года, в кожаном фартуке, бросает в рассол перец и тмин. «Пахнет, как в бункере 45-го», — бормочет сосед Гюнтер, вытирая пену с усов. На следующий день после фермерского рынка у тети Урсулы, продавшей три банки, случается инсульт. Врачи в клинике Штарнберга находят в ее крови
Лена, барменша из кафе на углу Köpenicker Straße, каждое утро протирала стойку тряпкой с запахом прокисшего пива. Её парень Роберт, электрик с облупленными тату на предплечьях, однажды притащил в их квартиру в Кройцберге друга Томаса — тихого бухгалтера из банка на Friedrichstraße. Тот разложил на кухонном столе схему здания, тыкая пальцем в слепую зону камер: «Два выхода, три минуты до
Клаус, мясник с засаленным фартуком, каждое утро рубил свиные туши на фабрике в Рурской области. Его младший брат Томас, воняющий дешёвым одеколоном, притащил в цех коробку с просроченными специями — «Слушай, эти паприку таможня не проверит, просто подмешай в фарш». Вечером за ржавым столом в баре *Zum Spätzle* Клаус скрипел зубами: «Ты опять влез в долги?» Томас, разливая тёмное пиво, бросал
В старом берлинском районе Кройцберг Лиза Мюллер, студентка-историк, находит в подвале прабабкиного кафе потрёпанную тетрадь с рецептами. Между страницами с записями о штруделе и карривурст завалялась выцветшая фотография 1946 года: группа женщин у котла с надписью *«Knödel suppe — nicht vergessen»*. "Чего они не забывали? — Лиза тычет пальцем в снимок, обращаясь к брату-повару Томасу. —
В баварской деревушке Анна, 34 года, втирает муку в потертый фартук, пока брат Томас рубит дрова за сараем. «Снова забыла про дверь в погреб? – кричит он, втаскивая мешок картофеля. – Крыса там рецепт мамы сгрызёт!». В кухне с облупленными обоями Анна перебирает старую тетрадь: между списком покупок 1989 года и ветеринарными счетами – записи о клёцках с тимьяном. За окном фрау Мюллер, соседка,
Представь: нашему Францу Эберхоферу, полицейскому-неудачнику, скучающему в захолустной дыре (перевели-то его за грехи!), жизнь и так кажется пресной. А тут ещё Сьюзи — его девчонка — начала отдаляться. То ли от его вечного брюзжания, то ли от этой провинциальной тоски, что въелась в кости. Работа? Да тут хоть спи на дежурстве — разве что корову с пути увести, чтоб на рельсы не забрела. Но всё