Олег Газе

Лера, в розовой кофте с выгоревшими рукавами, три дня торчала в хрущёвке на проспекте Просвещения. Мать оставила на тумбочке пятьсот рублей и записку: «Купи хлеб». Вместо хлеба — жвачка «Орбит» из ларька у метро и звонок Димке: «Слышь, пофилософствуем у Египетских сфинксов?». Он явился в кедах с отклеенной подошвой, трещал по пути в маршрутке про концерт «Короля и Шута»: «Билеты как крыло от
Артём, худой парень с татуировкой змеи на запястье, каждую ночь чинит порванную страховочную сетку в углу тренировочного зала. Рядом — ржавые гантели, потёртый мат с пятнами крови. Директор цирка, дядька Витя в растянутом свитере, тычет пальцем в счет за электричество: *«Свет отрубат через неделю, если не наберёшь полный зал. Хочешь, чтобы мы всех зверей по приютам растащили?»* Артём молчит,
Марта заворачивает клиенту коробку с валерьянкой, пальцы липнут от скотча. "С похмелья?" — бросает через прилавок, не глядя. Мужчина в помятом плаще хрипит: "Жена нервничает". В подсобке она рвёт конверт с печатью из Покровского — бабка Галина пишет карандашом: *"Дом продавать надо, а я ноги отнялись. Приезжай, пока баня не развалилась"*. Автобус в деревню пахнет
Знаешь, иногда натыкаешься на историю, которая будто вырывает кусок из чьей-то жизни и суёт тебе прямо в сердце. Вот эти двое… Ну, обычные, вроде нас с тобой. Встретились, закрутилось — сначала смех, взгляды исподтишка, дрожь в пальцах при случайном касании. А потом — бац! — и всё летит под откос: ссоры до хрипоты, слёзы в подъезде в три ночи, попытки собрать осколки любви ладонями. Меня до сих