Эмир, 19 лет, с утра ковырялся в двигателе самодельной ракеты, собранной из старых автомобильных запчастей в гараже на окраине Стамбула. Его сестра Лейла, 17, ворчала, разливая чай в треснутые стаканы: «Опять весь пол в масле — отец придет, устроит скандал». Вместо ответа он бросил ей схему с расчётами, где между цифрами мелькали детские рисунки Луны. Их сосед Хакан, инженер-неудачник, принёс
Шивраджа Шетти, которую все зовут Шиви, каждое утро натягивает форму с потёртыми пуговицами — та же привычка была у её отца, Джай Сингха. В старом доме на окраине Мумбаи, где запах карри смешивается с выхлопами автобусов, она роется в его дневниках: «13 марта. Встретился с информатором у докера №4. Подозреваю, дело глубже, чем кажется». На рынке Кроуфорд, где торговцы ворчат на полицейских, Шиви
Лука, 12 лет, рылся в ящике комода с запахом нафталина, ища старые открытки для школьного проекта. За окном — Нюрнберг, припорошенный декабрьским снегом, витрины с *Lebkuchen* и гирлянды через узкие улочки. Сестра Миа, 9, в варежках с вышитыми оленями, нашла под ковриком конверт с наклейкой "*An den Weihnachtsmann*". «Это же прошлогоднее! — прошептала она, размазывая сажу от камина по
Джейден, 16 лет, переезжает с матерью-медсестрой из сельского Алабамы в Чикаго, в квартиру над прачечной «Саншайн». Первый день в школе Вествью: он замечает, как одноклассник-латиноамериканец Карлос шепчет белой девочке Эмили: «Смотри, новый даже телефон старым чехлом прикрывает — стыдится, что ли?». На уроке истории мистер Томпсон, поправляя очки, просит Джейдена «рассказать о жизни в гетто», но
Арджун, младший архитектор из южного Мумбаи, каждый вечер задерживался у ларька со старыми чертежами возле рынка Кроуфорд. Там он впервые столкнулся с Прией, которая пересчитывала мешки с куркумой в семейной лавке «Специи Рао». Её отец, толстый мужчина в заляпанном фартуке, кричал: «Прия, клиент ждёт чаванпраш!» Девушка, пряча под столом книгу по дизайну интерьеров, вздыхала: «Папа, я же говорила
Мэйра, в потёртой косухе, копалась в двигателе старого трактора за амбаром. Рядом вертелся её младший брат Люк, пытаясь приладить к дрону самодельную корзинку для сбора яблок. «Слезь уже, искры летят!» — буркнула она, вытирая лицо грязным рукавом. По вечерам они патрулировали границы фермы, чинили провода, перегрызенные енотами, а перед сном слушали радиоштормы из дедовского транзистора. Старик
Лена, владелица небольшой кофейни в Амстердаме, и её брат Томас, студент-архитектор, спорят из-за наследственного дома в Волендаме. Томас настаивает: «Снесу старые стены, построю современную мастерскую». Лена хлопает ладонью по кухонному столу, заваленному чертежами: «Здесь дед сетки чинил, а ты хочешь бетонный куб впихнуть». Они едут в Роттердам, чтобы продать коллекцию дедовых навигационных
Лиза Манчини, 17 лет, каждое утро открывала семейную пекарню на узкой улочке Неаполя. Запах жареных канноли смешивался с криками рыбаков на соседнем рынке. Её подруга София, размахивая сигаретой, присаживалась на мраморный прилавок: «Опять пахнет, как в раю. Ты когда-нибудь выберешься из этой муки?» Лиза молча смахивала крошки со стола, пока в дверь не вошел мужчина в потёртом кожаном пальто —
Радж Шукла держал лавку с выпивкой в переулке за рынком Бхенди-Базар. Каждое утро он пересчитывал бутылки с *Royal Stag*, прятал пачку 500 рупий в жестяную коробку из-под печенья и спорил с женой Шивой из-за запаха алкоголя на рубашке: «Клиенты не придут, если я буду пахнуть мылом!» В углу комнаты их сын Викас собирал учебники, заляпанные каплями чая от соседского киоска. К пятнице Радж
Азамат выходит из пыльного автобуса в родном ауле под Акмолой, сжимая потрепанный рюкзак с документами из Алматы. В кармане — квитанции за долги отца, который умер, пока сын пытался устроиться в городе. Дома брат Ерлан, в засаленной телогрейке, разгружает ящики с курятиной: *«Ты через пять лет вспомнил, где конь привязан?»* В комнате пахнет куртом и старыми коврами. Азамат молча ставит на стол
Анвита, 27 лет, швея из переулков Дадара, три дня чинит кружево на лехенге Карины, своей подруги с колледжа. Карина, дочь владельца текстильной фабрики, женится на Радже, сыне политика из Южного Мумбаи. «Ты точно не против, что я заберу твой дизайн для мехенди?» — Карина вертит перед зеркалом браслет с изумрудами. Анвита молчит, вспоминая, как вчера Радж задержал ее за руку у лифта в отеле
Доктор Джейкоб Харт, вирусолог с обгоревшим краем лабораторного халата, находит в кармане смятый чек из аптеки на Бейкер-стрит — последняя покупка до карантина. Его пациентка, Эмили Рид, 32 года, парикмахер из Илинга, лежит в изоляторе больницы Святой Марии с температурой 39.8. В её анализах — аномальные антитела, светящиеся зеленым под микроскопом. «Ты уверен, что это не ошибка?» — Эмили давит
