Люк, рыжий парень в засаленной куртке, копался под капотом «Шевроле-67» в своём гараже на окраине Альбукерке. Джо, девушка в рваных джинсах, притащила туда мопед с перегретым двигателем: «Ты либо починишь эту рухлядь за сотку, либо я сама её взорву». Он вытер руки об тряпку с пятнами мазута, усмехнулся: «Взрывай. Но сначала заплати за диагностику». Запах жареной картошки из соседского окна
Фрида Мартинес, 27 лет, каждое утро открывает кафе *La Esquina* в Сан-Хосе. Запах жареных бананов смешивается с грохотом кофемолки. В четверг, разбирая коробку старых книг от тети Инес, она находит альбом с эскизами, подписанными «Ф. Ортис, 1965». На последней странице — рисунок индейского храма, точь-в-точь как в ее снах. «Ты тоже видела эти ступени?» — спрашивает ее по телефону незнакомка с
Алисия, студентка-архитектор, каждый день объезжала выбоины на улице Корриентес, чтобы успеть на лекции в Университет Буэнос-Айреса. Её зелёный велосипед, купленный за ползарплаты с подработки в кафе «Ла Бомба», скрипел на поворотах. Возле киоска с газетами она часто пересекалась с Лукасом, парнем из соседнего квартала, который чинил мопеды в гараже за углом. «Снова без шлема? — хрипел он,
Макс, бывший морпех с шрамом через левую бровь, возит туристов на раздолбанном микроавтобусе по Чикаго. В съемной квартире на 5-м этаже его ждет дочь Лена — 12 лет, астма, вечно сбитый распорядок ингаляторов. *"Опять забыл купить яблоки?"* — бросает она, ковыряя вилкой холодную картошку. Ночной звонок от Грега, парня со времен Афгана: *"Черный ящик из лаборатории в Дейтоне. 30
Лейла, 17 лет, втихаря копается в ржавых ящиках с инструментами в автосервисе отца на окраине Филадельфии. Ей нужны деньги на колледж — счет за электричество опять просрочен, а папа два дня не вылезает из бара. В кармане дрожит разбитый экран телефона: вчерашняя перепалка с местными у аптеки. "Слышь, Лей, — хрипит Дерек, её сводный брат, закидывая ноги на стол, — опять везешь старику обед?
Лиза, рыжеволосая флористка с татуировкой лисы на запястье, каждое утро разгружает коробки с хризантемами у заднего входа цветочной лавки на Prinsengracht. Её коллега Марк, вечно в растянутом свитере, ворчит: «Опять поставщик перепутал заказ — вместо белых роз прислал какие-то жёлтые». Лиза, перевязывая стебли шпагатом, парирует: «Скажем клиентам, что это «осенняя коллекция»». В это время Томас,
Миён, медсестра сорока трех лет, каждое утро перевязывает пролежни на спине матери, у которой третья стадия рака. В тесной квартире на окраине Сеула пахнет дезинфекцией и тушеной капустой. «Завтра поедем в клинику, — бормочет Миён, протирая очки, — доктор Ким обещал посмотреть снимки». Ее младший брат Хёнсу, таксист, заваливает холодильник дешевым пивом и ворчит: «Опять консервы? Денег на мясо
Джейк, в потёртой кепке и с рюкзаком, заляпанным краской, каждое утро пробирался через заброшенный железнодорожный переезд к старой мастерской на окраине Брикерсвилля. Там его уже ждала Миа, разбирающая провода от дрона, который они собирали три месяца. «Ты снова забыл ключ от склада? — бросила она, не отрываясь от пайки. — Без запчастей из коробки Смитсона мы даже двигатель не протестируем». Он
В Бруклине, в подвале старого спортзала «Iron Jaw», 19-летний Мигель «Майки» Родригес моет полы после ночных тренировок. Его кроссовки, заклеенные изолентой, скрипят по линолеуму, пока он повторяет удары перед ржавым зеркалом. Тренер Сэл, бывший боксер с шрамом через левую бровь, бросает ему смятый доллар: «Сходи за кофе, да возьми мою сдобу — ту, с изюмом». По дороге в забегаловку Майки
Йохан ван дер Берг, старший аналитик в банке «Де Гроте» на окраине Роттердама, случайно обнаруживает в архивах папку с пометкой *«1943—1945: транзакции, корпоративные клиенты»*. Его дочь Эльза, 12 лет, находит в подвале их дома старый чемодан с письмами деда-бухгалтера, где упоминаются переводы оккупантам. «Пап, это правда, что прадед работал с нацистами?» — спрашивает она, протягивая пожелтевший
Микеланджело Меризи, в разодранном камзоле, толкается в римской таверне у Пантеона. Запах дешевого вина смешивается с вонью гниющих фруктов из соседнего переулка. Кардинал дель Монте, его покровитель, ворчит: «Опять драки? Ты испортишь фреску для Сан-Луиджи!» Караваджо, вытирая кровь с губ, бросает: «Ваши святые слишком чистенькие. Настоящие люди пахнут потом». В мастерской на виа делла Палла он
Ханна, журналистка с привычкой жевать колпачок от ручки, копается в полицейских архивах Копенгагена. Ее дочь Клара, тринадцать лет, в это время рисует углем на стенах заброшенного дома в Нёрребро — силуэты с вытянутыми шеями. «Смотри, они как тени из моего сна», — бормочет она, когда Ханна застает ее за этим. В старых папках Ханна находит фото пропавшей в 1987 году девочки: та же куртка с
