Лукас, студент-физик с хронической бессонницей, каждое утро покупает *кафе кон лече* в ларьке у метро Tribunal. На третьей неделе семестра он замечает, что стрелка компаса в аудитории №4 упорно показывает на Ирену, девушку с фиолетовыми прядями в волосах, которая рисует в тетради схемы цепей вместо конспектов. «Ты тоже видишь это?» — бормочет он, тыча пальцем в прибор. Ирена закрывает учебник с
Лиам, 27 лет, моет кружки в кафе "Ржавый колокольчик" на окраине Бейкерсвилля. По четвергам, после смены, он заезжает на заправку Shell купить сигареты Marlboro и шоколадный батончик — всегда Twix, никогда Snickers. В бардачке его Ford Ranger’98 валяется потрепанный блокнот с зарисовками мотыльков: самка *Antheraea polyphemus* с фиолетовыми глазками на крыльях, которую он нашел в старом
Нино, 23 года, работает гидом в старом районе Тбилиси возле серных бань. Ее клиентка, американка Лиза, случайно роняет фото из 90-х с мужчиной, похожим на отца Нино, погибшего в автокатастрофе. «Ты уверена, это не твой родственник?» — Лиза тычет в снимок, где за спиной у мужчины видна вывеска нью-йоркского кафе *Red Bean*. Нино замечает шрам на его руке — такой же был у отца. Вечером, разбирая
В аргентинских предгорьях Кордовы 23-летняя Луиса Мендоса каждое утро мелет высушенную *пасифлору* в каменной ступе, пока её сосед-картограф Рамиро (37 лет, шрам на скуле от старой аварии на мотоцикле) рисует карту границ их коммуны. «Ты снова забыла полить кактусы, *loca*», — бросает он, развешивая мокрое белье на веревке между эвкалиптами. На общем собрании в амбарe с треснувшими ставнями
Вена, 1848 год. Фридрих Штайнер, студент-медик с обожжёнными от типографской краски пальцами, прячет листовки под полом пекарни своей сестры Греты. «Опять *Der Volksruf* пахнет булочками», — усмехается Грета, разворачивая свежий экземпляр, пока в соседней комнате её муж-пекарь стучит лопатой по кирпичам печи. В кафе «Шперль» Фридрих спорит с Анной Хофман, дочерью фабриканта: «Твой отец платит
Эмили Харт, детектив с облупившимся серебряным значком на поясе, копалаcь в грязи у старой мельницы на окраине Брекенмура. Ее напарник Том Ридли, щурясь под дождем, поднял из лужы игрушечного медвежонка с вытертой левой лапой — точь-в-точь как у пропавшей девочки. «Марта Стоун, восемь лет. Мать сказала, она шла через лес за клюквой для пирога», — бормотал Том, разминая в пальцах мокрую записку с
Джейкоб Морган, младший архивариус в муниципальной библиотеке Грейс-Харбора, натыкается в подвале на коробку с письмами 1940-х. Среди пожелтевших конвертов — ключ с гравировкой «H.S.», обмотанный ниткой и куском газеты. В кафе «Морская чайка» официантка Лила Санчес, подрабатывающая реставрацией старых карт, замечает ключ у него в руках: *«Это из доков… Там сейчас только ржавые контейнеры да
Полина, рыжая девочка в потертых кроссовках, каждый день после школы бежит в гараж к отцу Игорю. Он копается в моторе «Жигулей», ворчит на ржавые болты, а она собирает из обрезков труб робота-собаку. «Смотри, пап, хвост шевелится!» — тянет его за рукав, показывая скрепленный скотчем механизм. Мать Ольга, учитель математики, за ужином разбирает тетради: «Опять Лера списала у тебя контрольную?»
Эмма, медсестра с татуировкой совы на запястье, моет полы в пустой клинике после ночной смены. Её звонит София, жена владельца строительной компании: *"Приезжай. Он улетел в Осло на переговоры"*. В квартире Софии пахнет лавандовым маслом и пылью от нераспакованных коробок — переехали две недели назад, но картины всё ещё в углу. Эмма замечает царапины на спине у Софии. "Кристиан...
Райя, 23 года, моет полы в кафе *Kopi Senja* на окраине Джакарты, когда находит в щели между плитками потёртый медный браслет с гравировкой в виде змеи. "Эй, Лукман, это не твоё?" — кричит она повару, тыча пальцем в находку. Тот машет рукой: "Выбрось, ещё сглазят". Вечером, перебирая вещи покойной бабушки, Райя замечает на старом фото идентичный браслет на её руке. На
Юто Камия, 27 лет, каждое утро приезжает в токийское агентство на велосипеде с потёртым седлом. Его стол завален скриптами с пометками красным маркером — отмечает паузы для дыхания в старых киноплёнках. В соседней кабинке Сая Морисита, 19 лет, роняет наушники, пытаясь синхронизировать голос с движением губ актрисы из немого фильма 1920-х. «Слишком резко в конце, — хрипит Юто, поправляя очки, —
Лина копошится в старых письмах брата Никоса на кухне съёмной квартиры в Ретимно. На полу – карта Крита с пометками красным маркером: кружок вокруг заброшенного маяка возле Ханьи, крестик на рыбацкой таверне "Астериас". Она натыкается на фото 2016 года: Никос в рваной рубашке стоит у каменной плиты с треснувшим символом медузы. "Почему ты никогда не звонил *после* экспедиции?"
