Кайл, рыжий парень в потёртой кожаной куртке, каждую субботу таскал баллончики с краской к заброшенному мосту на окраине Финикса. Там он встречал Мию — девчонку с фиолетовыми волосами, которая тайком таскала из дома старый синтезатор Yamaha. «Опять проспал?» — бросала она, разворачивая чековую ленту с координатами новой точки для граффити. Их «галереи» появлялись на водонапорных башнях, бетонных
Йонас, младший врач берлинской клиники Charité, заметил странный паттерн у пациентов: все жаловались на мигрени, за которыми следовали вспышки чужих воспоминаний. В автобусе №245 он столкнулся с Линой, студенткой-нейробиологом, лихорадочно листавшей записи в потрёпанном блокноте. «Третий случай за неделю — пожилая женщина видела детство какого-то солдата из ГДР», — бросила она, не глядя, словно
Раджа, худощавый паренёк с родинкой на щеке, каждое утро до рассвета таскает корзины с чайными листьями на плантациях Дарджилинга. Его мать, обжигая пальцы о глиняную чашку, ворчит: «Опять не спал? Опять эти голоса в голове?» В соседней деревне Аша, дочь рыбака, прячет под платком шрам от ожога — вчера случайно подожгла сеть, когда пыталась остановить штром, шепча что-то чайкам. Они встречаются у
Лина, уборщица из Кракова, протирает стёкла в сиднейском офисе на Маркет-стрит. Её руки пахнут хлоркой, под ногтями — чёрные разводы от чистящего порошка. В перерыве она покупает сэндвич с тунцом в кафе на углу, где сталкивается с Джаредом — парнем в заляпанном гипсом комбинезоне, который ежедневно заказывает «флет уайт» и смотрит на её бейдж. «Эй, ты с третьего этажа? — он перебивает её, пока
Лиза Мюллер, 34 года, работает официанткой в кафе «Kiez» в берлинском районе Кройцберг. Каждое утро она раскладывает счетчики на столе, поправляет крашеные в рыжий волосы и прячет под фартук смятую пачку сигарет «Lucky Strike». Её дочь Юлия, 15 лет, торопится в школу, бросая на ходу: «Мама, вечером у нас собрание по обмену — не забудь про торт». В подсобке Лиза натыкается на забытый кем-то
Леннарт Шульц, инженер-механик с завода в восточном Берлине, каждое утро заворачивает бутерброды в газету 1963 года — привычка с детства. На перекуре между цехами он спорит с коллегой Эрихом: «Ты опять масло в подшипники не доложил. Сломается пресс — тебя в отчетах виноватым нарисуют». Вечером, забирая пальто из гардероба, натыкается на Анну, медсестру из соседней поликлиники. Она роняет аптечку,
Лиза, барменша из парижского кафе «Le Matin», нашла в посылке от Амира, курьера из Тель-Авива, флешку с помеченными файлами. «Ты вообще понимаешь, во что влезла?» — голос Амира дрожал, пока она разбирала утреннюю выпечку. В файлах — списки транзакций через банк в Франкфурте, переписка на иврите и арабском. Лиза скопировала данные на ноутбук, пока клиенты спорили о футболе. В метро, держась за
Виктория, патологоанатом из морга на улице Грушевской, каждый вечер протирала столы от следов формалина. После вскрытия девочки с переломанными пальцами и татуировкой глаза на запястье, она начала видеть тени в углу операционной. «Ты опять не спала?» — спросил брат Максим, следователь, разбирая в кухне папки с фото жертв. Все трупы имели одинаковые царапины на рёбрах — будто кто-то выводил цифры.
Лайла, 12 лет, каждое утро пробирается через переулки Брикстона к старой библиотеке, где на третьей полке в углу находит потрёпанный дневник с меткой «Э.Г. 1943». Вместе с Джеймсом, одноклассником в очках с треснувшей левой линзой, они расшифровывают записи о подземных тоннелях под школой. «Тут упоминается шкаф за кабинетом химии… Тот, который воняет серой», — бормочет Джеймс, вытирая ладонью
Эми в синем фартуке с пятном от эспрессо развозит заказы в кафе «Блю Бин» на третьей улице. Миссис Томпсон, постоянная клиентка в берете, тычет пальцем в холодный латте: *«Это помои, а не кофе!»* Эми, не глядя, кивает, забирает стакан. После смены встречает Дину у химчистки «Свежий пар» — та вытаскивает из карманов сданных рубашек монеты, жуёт жвачку. Майло, их сосед с пятого этажа, в потёртой
Джейк, 32-летний копирайтер, переезжает в двухэтажный кирпичный дом на Элмвуд-стрит после развода. Его сосед Том, лысеющий мужчина в очках с треснувшей дужкой, приносит банку сливового джема и рассказывает, как чинил забор у миссис Харпер из №15. «Тут тихо, если не считать дренажную трубу за супермаркетом — по воскресеньям там орут коты», — смеется Том, поправляя фартук с пятном от краски. Через
Клаудия, 34 года, работает уборщицей в больнице *Игнасио Санчес*. Каждое утро перед сменой покупает *тамалес* у уличного продавца возле станции метро *Чапультепек*. Дома, в квартире на третьем этаже с треснувшими плитками в ванной, оставляет записки младшему брату Эстебану: *«Не трогай мои сбережения в жестяной банке»*. Диагноз — опухоль в груди — скрывает, выбрасывает рецепты в мусорку за углом.