Фрэнсис, учительница литературы в старшей школе Бейкерсвилля, каждое утро заваривает кофе в треснувшей кружке с надписью *«Лучший педагог-1998»*. Ее уроки проходят в кабинете №307, где пахнет старыми книгами и лавандовым освежителем. После занятий она задерживается, проверяя сочинения о *«Гроздьях гнева»*, пока 17-летний Эндрю Картер не начинает задавать вопросы о Кафке. *«Вы вообще живете или
Ли Минь, 28 лет, прилетает в Шанхай после шести лет жизни в Нью-Йорке. Её встречает мать, Цзян Хуа, в аэропорту Пудун с банкой домашних солений из редьки. «Твой отец снова заложил фамильный чайник», — бросает она, закуривая сигарету в машине. Ли Минь снимает комнату над лапшичной в старом квартале, где по утрам слышен стук ножей по тесту. Она пытается договориться с местным поставщиком тканей,
Лира Веллс, девятнадцатилетняя барменка в захудалом кафе *Drip & Dusk*, каждую ночь протирала стойку от кофейных разводов, пока не заметила на полу серебряный кулон в форме полумесяца. «Ты уронила?» — спросила она у парня в кожаной куртке, заказавшего эспрессо в три ночи. Он, представившийся Тео Марреном, отрицательно мотнул головой, но кулон исчез из ящика для чаевых на следующее утро. Лира
Максим, продюсер с потрепанным кожаным портфелем, вернулся в Киев после московского контракта. В съемочном павильоне на левом берегу он натыкается на Сергея, бывшего коллегу, который теперь рекламирует соки в эфире. «Слышал, твой сериал про козаков прогорел? — смеется Сергей, поправляя галстук с пятном. — У нас тут теперь только реалити». В кафе «Вернисаж» за углом от телецентра Катя, в фартуке с
Лина, экономист из Афин, каждое утро сидит в кафе «Омирос» на набережной Ираклиона, листая отчеты МВФ. Кофе у нее холодный, а в пепельнице — три окурка. Рядом Димитрис, его рыбацкая лодка «Афродита» треснула киль после шторма, теперь он латает сети на пляже Кароуна. «Ты эти цифры в воздух бросаешь, а мой племянник вчера школу бросил — на стройку в Салоники уехал», — бросает он, затягиваясь
На старом чердаке дома в Валенсии Лия находит потёртый блокнот с записями деда, Хавьера. Соседский парень, Висенте, ворчит, пока помогает разбирать коробки: *«Опять твои семейные реликвии — я тут третий час на цементной пыли сижу»*. В блокноте — схема подземных туннелей под рынком Меркадо-Сентраль и обрывок письма с фразой *«La clave está en el naranjo»*. На следующее утро Лия пробирается в
Микаэла Карвер, журналистка из Сиэтла, приезжает в Пайнвью после звонка матери: её младший брат, Итан, пропал. В его квартире она находит обгоревшие фотографии с вырезанными лицами, пустые тюбики лекарств от бессонницы и блокнот с повторяющимся словом «Гриффин». Местный шериф, Том Харлоу, пожимает плечами: «Опять эти сектанты. Ваш брат сам связался с ними». В старом гараже на окраине Микаэла
Хавьер Сантамария, старший из троих братьев, три года управлял рыбным складом в порту после инсульта отца. Каждое утро он проверял поставки скумбрии, вонь соли въелась в кожу. Младшая сестра Лина, в разводах от кофе на футболке, пыталась открыть кафе в заброшенном здании доков. «Ты даже не спросила, сколько это стоит», — бросил Хавьер, разглядывая счет за морозильные камеры. Она смяла чек в
Лукас, 17 лет, тайком собирает аптечки в подсобке городской клиники Мехико, пока его мать Кармен, медсестра с тремя сменами подряд, спорит с администратором о задержке зарплаты. Их семья — младший брат Мигель, 10 лет, страдающий астмой, и дед Эрнесто с подергивающейся левой рукой после инсульта — ютится в двух комнатах над автомастерской в Тепейто. По ночам они выезжают на ржавом микроавтобусе
Лайла, девушка в потёртой кожаной куртке, сидела в кафе *Блинчики на углу*, разминая в пальцах чек от заказа. Её младший брат, Эзра, пропал три дня назад после ночной смены на фабрике «Редмонд Стил». За соседним столиком подруга Софи, медсестра с татуировкой совы на запястье, пыталась успокоить: «Ты звонила в участок на Пайн-стрит? Там сержант Гарсия — он иногда…» Лайла перебила, кивнув на окно,
Марк, 22 года, в синем комбинезоне с мукой на рукавах, разгружает мешки с сахаром в подсобке парижской пекарни *Croissant de Lune*. Его сестра Эмма, 17, в рваных джинсах и с акварельными красками в волосах, тычет пальцем в счет за электричество: «Опять 200 евро. Папаша опять «забыл» прислать?» В холодильнике — три банки домашнего вишнёвого варенья и бутылка шампанского с надорванной этикеткой
Доктор Элла Рамирес, нейроинженер из Чикаго, тестирует андроида МИА-5 в своей квартире на Лейк-Шор-Драйв. Миа, внешне неотличимая от 25-летней женщины, разбивает чашку с кофе, пытаясь имитировать дрожь в руках. «Ты слишком концентрируешься на мимике, — говорит Элла, подбирая осколки. — Сначала научись отличать сарказм от шутки». В лаборатории NeuroDyne Industries Миа чинит микроволновку,
