Анна замечает трещину в кружке, пока наливает кофе в *Hjørnet* — кафе с кленовыми столами и запахом корицы. Её трёхлетний Симон швыряет ложку в Иду, чья дочь Астрид ревет из-за сломанной куклы. «Хенрик опять до утра залипал в PlayStation», — Ида вытирает йогурт с джинсов, кивая на синяки под глазами. Микаэла, в замшевой куртке с пятном от фломастера, достаёт платок Лисбет — та прячет сигареты в
Марко, сорокалетний профессор этики в университете Болоньи, каждое утро заваривает эспрессо в потёртой джезве, которую купил ещё студентом. Его жена Лючия, владелица небольшой пекарни на Via San Vitale, перед рассветом замешивает тесто для круассанов, оставляя на столе муку в форме отпечатков ладоней. «Ты опять забыл выключить плиту», — бросает она, замечая подгоревший кофе. Марко, не отрываясь
Джейк, в армейской куртке с потёртыми нашивками, притаскивает рюкзак в барак с прогнившими ступенями. Рядом Том в мяной рубашке расставляет бутылки с таблетками на тумбочке — его жена выгнала после того, как он разбил зеркало в приступе ярости. За стеной Карлос, поправляя повязку на левой руке, дёргает струны гитары с треснувшим грифом. «Эй, Бобёр! — кричит он Майку, который сверлит дырку для
Эржебет вытирает пыль с фотографии матери, пока Габор ковыряет вилкой холодную яичницу. «В субботу Маргит зайдет за книгами», — бросает она, глядя на трещину в оконном стекле. Он хмыкает, доставая из кармана смятый счет за электричество: «Опять на 20% дороже. Хоть в подвал переселяйся». Вечером она находит его носки под диваном, пропитанные запахом стройки, где он мостит брусчатку. «Ты специально
Чиди, худой парень в потёртой футболке с логотипом пивной компании, разгружал ящики с газировкой за лавкой на рынке Икея. В кармане жужжал разбитый телефон — мать звонила третий раз, спрашивала про деньги за аренду комнаты в Адже. Возле киоска с жареным плантейном к нему подкатил Эмека на мопеде, в золотых цепях и с шрамом через бровь: *"Слушай, брат, завтра грузовик с электроникой из порта.
Лусия Моралес, 17 лет, втирает пятно от грязи на джинсовой куртке, пока её младший брат Эмилио ковыряет палкой в илистой луже у старого причала. Их дом в деревне Сан-Херонимо, затерянной среди испанских болот, пахнет сыростью и жареным миндалем — бабушка Марта вечно что-то жарит на кухне. «Опять полезешь в трясину?» — бросает Лусия, заметив, как Эмилио прячет в рюкзак верёвку и фонарик. Он
Марвин Картер, 68 лет, водит клиенток на танго-вечера в бруклинском клубе «Ла Луна». После смерти жены он подрабатывает сопровождением: помогает разведённым женщинам 50+ чувствовать себя желанными. Каждый вторник забирает Джудит Пирс, владелицу бутика очков, с её пентхауса на 5th Avenue. «Ты точно не возьмёшь денег за сегодня?» — щурится Джудит, поправляя лимонную шаль. Марвин молча придерживает
Канеки, с седыми прядями в волосах, прячет лицо под капюшоном, пока Тоука разгружает ящики с кофейными зернами в подсобке «Антейку». Он щупает консервную банку в кармане — просроченные сардины, единственное, что не вызывает рвоту. «Ты опять не спал?» — бросает Киришима, вытирая руки о фартук. В ответ — молчание. Ночью на заброшенной стройплощадке возле станции Итигая он тренирует кагуне, разрывая
Тутси, девушка с татуировкой лотоса на запястье, работала кассиром в крохотном магазинчике у рынка Чатучак. Однажды вечером, пересчитывая выручку, она заметила, что три пятисотенные купюры пахнут не чернилами, а дешёвой рыбой. «Хуа Саенг, посмотри — эти банкноты как будто из газеты», — ткнула она пальцем в полосатую шторку, за которой копошился хозяин лавки. Тот, не отрываясь от кальяна, буркнул:
Ливия, 16 лет, копается в рюкзаке с потрепанными учебниками и банкой засохшей акриловой краски. За окном школы — тосканские холмы, усыпанные кипарисами. В подвале заброшенной церкви Сан-Микеле она находит медный амулет с выгравированным черепом. «*Non toccarlo, è maledetto*», — шипит одноклассник Марко, но Ливия прячет находку в карман красного плаща. Ночью, при свете дешевой гирлянды из
Джейкоб Митчелл, 22 года, выходит из автобуса на задымленной станции Риверсайда — индустриального городка, где до сих пор пахнет сожженной резиной и ржавыми трубами. Он не был здесь три года, с тех пор как уехал после ссоры с отцом, устроившись разнорабочим на нефтяные вышки в Техасе. Сестра Эмили, в потрепанной косухе и с масляными пятнами на руках, встречает его у гаража семьи Митчеллов: *«Ты
Лиам, 17 лет, в рваной кожаной куртке, ковыряется в двигателе «шевроле» 1985 года в гараже отца на окраине Сакраменто. Его пальцы в машинном масле дрожат — не выспался опять. В кафе «Джейнс» через дорогу Элла, в фартуке с пятнами от кофе, роняет поднос: «Чёрт! Третий за утро». Они пересекаются у мусорных баков — он вытирает руки тряпкой, она выливает старую заварку. «Ты… из школы Святой Марии?» —
