Лейла просыпается в пустой студии на Сансет-стрит — на полу валяются чек от аренды Maserati и смятая блузка с блёстками. Она звонит Джесс: *«Встречаемся у «Капсулы» в 10. Парень из Сиэтла хочет ужин на яхте — сказал, готов платить тройной тариф, если приведешь ту рыжую».* За полчаса собирает сумку: презервативы с анестетиком, парик «Шанель», китайский глушитель для жучков. В лифте сталкивается с
Лиза Морган, старшеклассница из провинциального Редмонда, случайно натыкается на коробку с письмами 1980-х в подсобке кафе, где подрабатывает. Внутри — фото девушки, похожей на неё, и записка: *"Если читаешь это, он уже рядом"*. Вечером, разбирая находку, она слышит скрип половиц в пустом доме — мать Лизи работает ночной медсестрой. Под дверью её комнаты появляется мокрая тропинка
Два подростка, Минхо и Джису, живут в одном районе Сеула, разделённые узкой улочкой с дешёвыми кофейнями и круглосуточными магазинами. Минхо, в рваных кроссовках и с наушниками, вечно опаздывает на занятия в художественную академию, пряча замазанные краской руки в карманы худи. Джису, в аккуратно выглаженной школьной форме, каждый вечер подменяет мать за стойкой семейной прачечной, считая мелочь
В Берлине, на углу Шпреевальдштрассе, Йонас, худощавый флорист в засаленном фартуке, каждое утро раскладывал горшечные нарциссы у витрины. Его клиентка Марта, пожилая женщина с таксой на поводке, ворчала: «Опять герань завяла? Лучше бы азалии привезли, как в прошлом году». В это время в Вене, под арками Карлскирхе, Лукас, уличный скрипач с выгоревшими рукавами рубашки, играл шарманщику
Лусия, с татуировкой колибри на запястье, разгружает ящики с чаем в задней комнате кафе *La Esquina*. Через окно виден серый фасад вокзала Конститусьон. Её дочь София, 8 лет, рисует на салфетках за столиком, пока мать переругивается с поставщиком: «*¡No me traigas yerba quemada de nuevo!*». Вечером, моя полы, Лусия находит под дверью конверт с печатью из Веллингтона — внутри фото мальчика с её
В старом лондонском пабе «Кривой якорь» барменка Элси находит в кармане забытой куртки потрёпанный блокнот с партитурой. Внутри — записи на имя «Винсент Кроу», датированные 1978 годом. Она показывает находку музыканту-неудачнику Тому, завсегдатаю, который каждую среду играет на расстроенном пианино «Битлз» под рёв пьяных моряков. «Это же черновики *Red Alley*! — бормочет Том, перебирая страницы.
Сэмюэл, ветеринар из захолустного городка Уэст-Крик, каждое утро начинал с чистки клеток в клинике. Запах антисептика смешивался с ароматом дешёвого кофе из автомата. Его жена Лиза, кассирша в супермаркете, постоянно напоминала: *«Ремонт крыши подождёт, но двигатель в пикапе — нет. Опять Мерри пропала — клиентка звонила»*. По вечерам Сэм ездил по просёлочным дорогам в заляпанном грязью
Антуан, 23 года, бармен из парижского кафе *La Roulette*, по вечерам тренируется на заброшенном поле за рынком Сен-Дени. Его друг Марко, курчавый полузащитник с татуировкой кобры на шее, вечно торгуется с продавцом мясов Хассаном: «Два франка за штуку, или я расскажу твоей жене про ту блондинку». В Лейпциге Йонас, бывший инженер, собирает команду из бездомных — раздает им ботинки из коробки с
Кристен, бывшая журналистка, теперь работает в епархии Нью-Йорка, проверяя «чудеса» для скептичного священника Дэвида. Её муж Энди, потерявший руку в аварии, собирает робототехнику на кухонном столе, пока их дочери — Лора, Линн, Lexis и малышка Лаура — спорят из-за астматического ингалятора. В одном из первых дел Кристен разоблачает «плачущую» статую Девы Марии в Бронксе: «Акриловые слезы и
В глубинке Айовы семья Карверов — Том, Линда, подростки Эмили и Джейкоб — переезжает на заброшенную ферму, купленную за бесценок. Первую неделю Том ковыряется в сломанном тракторе, Линда счищает плесень с кухонных шкафов, а дети исследуют сарай с прогнившими досками. «Слышал? Как будто цепью по металлу», — Джейкоб тычет фонариком в темный угол, где валяется ржавая бензопила. Ночью Эмили
Лена, медсестра из клиники в Бостоне, каждое утро заезжает в одну и ту же забегаловку на углу 5-й улицы. «Кофе с двойной порцией сливок, как обычно?» — кивает бармен Джо, вытирая стакан. Она не замечает, как пожилой мужчина в потёртом плаще роняет конверт в её сумку. Позже, разбирая вещи перед сменой, Лена находит фотографию своего покойного отца с кем-то в военной форме. На обороте — координаты
В Бруклине, над закопченным баром *The Grinning Crow*, Джейк Моррисон снимал комнату с треснувшим окном. Каждую среду он пробирался через подвал клуба, мимо ящиков с пустыми бутылками, чтобы провести вечерний стендап. Лена Шоу, его соседка по сцене, подрабатывала официанткой и ворчала: «Твой шутки про маму — дешевый ход, даже пиво здесь теплее». После выступлений они засиживались у Эдди,
