Хирото, 27 лет, моет посуду в кафе «Коричневый воробей» на окраине Киото. Каждое утро он замечает Аой, 19 лет, которая сидит у окна с ноутбуком и рисует в блокноте крыши домов. Однажды она оставляет зонт с принтом динозавра — он висит на стуле три дня. «Вы тоже любите птеродактилей?» — спрашивает Хирото, возвращая вещь. Аой молчит, достаёт потёртый фотоальбом: на снимке её мать стоит у
Эмма, засунув фотоаппарат в рюкзак с оторванным ремнем, первая заметила странности в школьной библиотеке. В журнале учета 1987 года она нашла пометку: *"Шум в вентиляции — проверка ничего не дала"*, а на полях чья-то дрожащая рука вывела *"они слушают"*. Зик, поправляя толстовку с потрепанным тираннозавром, усмехнулся: «Ты веришь в эту чушь?» Но уже на следующий день он сам
Лиза Мартин, младшая сестра пропавшей художницы Эмили, приезжает в её бруклинскую квартиру. В холодильнике — три банки энергетика «Red Rush», на полу — синий рюкзак с потёртой наклейкой группы «The Strokes». Соседка, пожилая миссис Гарсия в растянутом кардигане, бормочет: «Она плакала в лифте на прошлой неделе. Держала коробку с плёнками». Лиза находит в ящике кухонного стола билет на автобус до
Элиас, пятнадцатилетний сын рыбака, каждое утро чинит сети за сараем, пока отец торгует на рынке Грейс-Харбор. Его соседка Майя, в рваных кедах и с фонариком в рюкзаке, ковыряет камешки у старого маяка. «Тут под плитой пустота», — бормочет она, вытаскивая медный диск с треснувшей руной. Вечером диск нагревается, заставляя дрожать стаканы на кухне Элиаса. «Выбрось эту штуку», — говорит отец, но
Эмма, 28 лет, работает графическим дизайнером в съемной квартире в Ванкувере. Её мать Джуди звонит каждое утро с вопросами про «нормального парня», пока Эмма мешает сахар в кофе с корицей. Джейк, друг со школы, сейчас юрист, предлагает в кафе на 5-й авеню притвориться парой на праздники: «Твой маме спокойно, мой отец Билл перестанет говорить, что я живу как робот». У Джейка отец после второго
Люк Моро, инженер-строитель из Лиона, находит в кармане пиджака жены Эмили смятый билет на поезд Париж—Ницца с датой их годовщины. Вместо командировки он едет за ней, застает в кафе на rue des Martyrs с Антуаном Риво, ее бывшим преподавателем живописи. "Ты говорила, что ненавидишь пастель, — Люк роняет на стол фотографию этюда Антуана, — а это кто нарисовал?" Эмили молчит, перебирая
Джейк, менеджер складского комплекса в провинциальном городке Брикерсвилл, ненавидит декабрь: гирлянды путаются в ветвях голых кленов, а коллеги развешивают в офисе мишуру из долларового магазина. Его соседка Эмили, владелица крохотной кофейни «Морозный капучино», каждое утро ставит ему на стол кружку глинтвейна со словами: «Если ты его ненавидишь, может, просто не умеешь пить?» В субботу она
Лена Карвер, 34 года, вернулась в родной Бриджтон (Айова) после смерти отца, чтобы разобрать его дом. В старом сарае за ржавым пикапом Ford ’89 она нашла тело мэра Томаса Грейда с ножом в груди и пакетом клубники из своего огорода. «Ты точно не трогала ничего?» — спросил шериф Дэйв Морроу, перекатывая зубочистку во рту. На запястье Лены остался след от веревки — ее связали, пока она спала. В
Эльза, 16 лет, переехала в прибрежный городок Варберг из-за работы отца на рыбном заводе. Заметила в местной библиотеке листок с надписью «Встречаемся каждый вторник у старого маяка» и подколотым рисунком сломанного радиоприемника. Пришла туда через два дня, нашла Лину — рыжеволосую девушку в застиранном свитере, копающуюся в ящике с винтиками, и Маркуса, парня в очках с треснувшей оправой,
Радж, 17 лет, живет в переулке Гулли рядом с рынком специй в Мумбаи. Его рыжий двортерьер Бадди вечно роется в мусорных мешках у лавки с кокосовым маслом. Однажды утром пес притащил в зубах потрепанный блокнот с цифрами — оказалось, записи местного застройщика-мошенника, Салима Кхана. *"Ты где это выкопал?"* — Радж вытер страницы от куркумы, пока Бадди грыз его старый шлепанец. В
12-летний Джейкоб переезжает с матерью Лорой в ветхий дом на окраине Пайн-Ридж — городка, где улицы засыпают к девяти, а соседи шепчутся о «проклятом участке за ручьём». Пока Лора разбирает коробки с фарфором, доставшимся после развода, мальчик пробирается через заросли ежевики к полуразрушенному соседскому дому. Внутри пахнет сыростью и бензином — на кухонном столе валяется промасленная
Эмили, 22 года, приезжает из Чикаго в городок Брекенридж, Джорджия, к родне по отцу, которую раньше видела только на фото. Тётя Марта, в фартуке с пятнами от брусничного варенья, встречает её на пороге кирпичного дома с потрескавшимися ставнями: «У нас тут горячий кукурузный хлеб в печи, а ты всё в чёрном — как похороны». В гостиной, пахнущей сосновой смолой и старым ковром, кузен Люк, 17 лет,
