Клара, 34 года, программист из Сан-Франциско, прилетает в Монтепульчано после уведомления о наследстве — полуразрушенного дома с виноградником от тети Лидии, которую видела лишь на фото. В кухонном шкафу, за банками с консервированными перцами, она находит коробку с письмами 1970-х и ржавый ключ. «Ты даже не знаешь, как открыть погреб?» — спрашивает Марко, сосед с оливковой рощей, принося ей
Лена Моррис, медсестра с татуировкой дракона на запястье, каждую смену в городской больнице «Св. Агаты» сталкивается с пациентами, у которых симптомы не сходятся с диагнозами. В морге, где пахнет формалином и старыми книгами, она натыкается на записи патологоанатома Грега Веллера: «21:00, третий этаж, лифт не работает — проверь вентиляцию». По пути она слышит, как санитар Карлос шутит с
Городничий Антон Антонович, получив письмо о тайном ревизоре, созывает чиновников в покосившейся канцелярии. Земляника, судья Ляпкин-Тяпкин и попечитель богоугодных заведений в потёртых сюртуках перебирают сплетни: «Слышь, из Питера едет, в дормезе с гербом», — бормочет смотритель училищ, поправляя очки. В трактире на окраине, где пахнет пережаренным луком, мелкий чиновник Иван Александрович
В 1923-м Степан Чернышёв, комиссар из Оружейной палаты, собирает первую футбольную команду из красноармейцев. Зимой они гоняют мяч на плацу Лефортовских казарм — в шинелях поверх формы, с обмотками вместо бутс. «Ты, Петров, в нападение! — кричит Чернышёв, поправляя папаху. — А ты, Семёнов, как в окопах — прикрывай!» После тренировки греются в бане, где пахнет дёгтем и махоркой; врач Козлов ставит
Лина разгружает поддоны с копченым лососем в портовом кафе, пока Ээро настраивает гитару у открытого окна. Его пальцы дрожат — третью ночь не спит из-за полуночного солнца. «Сколько можно играть одни аккорды?» — бросает она, вытирая руки о фартук с выцветшим принтом оленей. Он молча поправляет наушники, за окном маячит силуэт парома Viking Line. Юхани, ее дед, чинит сети на ветхой лодке Sampo,
Раджа копошится за прилавком магазина электроники на оживлённой улице Ченнаи. Пот стекает по спине — кондиционер сломался ещё вчера, а денег на ремонт нет. В кармане зажато письмо от адвоката: отец завещал ему двухэтажный дом в центре, а младшему брату Ади — старую швейную машинку. «Ты даже на похороны не приехал, а теперь хочешь долю?» — бросает Раджа, когда Ади приходит в магазин после пар в
Кирилл, 24 года, в рваной куртке с капюшоном, сидит на скамейке заброшенной станции «Пролетарская», пьёт чай из железного подстаканника. Лиза, соседка снизу, в розовой кофте с кошачьими ушками, тычет пальцем в его ноутбук: «Твой Антон не пропал. Он влез в старый серверный тоннель, пока ты спал». На экране — расплывчатые кадры с камеры: мужчина в очках с фиолетовыми линзами роется в проводах под
Джейк Моррисон, автомеханик с обожжёнными маслом пальцами, находит в канаве за гаражом мёртвую ворону — у птицы три лапы, а из клюва торчит что-то вроде жёлтого шипа. "Чёрт, Лиз, глянь-ка", — бормочет он, подзывая медсестру Лизу Грейвз, которая как раз курит у задней двери клиники. Она тычет окурок в банку из-под кофе: "Биохаки с завода опять химикаты сливают. Помнишь, у Ральфа
В Бирмингеме 1919 года Томас Шелби, в пальто с поднятым воротником, разбирает пачки украденного оружия в задней комнате паба "Гараж". Его брат Артур, с обожженными пальцами от папиросы, спорит о дележе денег после налёта на поезд: «Ты опять всех обделил, Томми. Мы кровью поливаем, а ты считаешь, как король». На улице, между фабричными трубами, младший брат Джон метит кирпичные стены
Магнум сидел на веранде своего бунгало, разглядывая потёртую фотографию голландского туриста, пропавшего после ночной рыбалки у рифа Макапуу. Рядом валялись карта с отметками течений и поломанный компас. «Хиггинс утверждает, что яхта «Алиса-Мэй» затонула из-за шторма, — бормотал он, — но на корпусе следы от багра». Т.К., чиня мотор катера за соседним столом, бросил гаечный ключ в ящик: «Опять
В Бруклине Лиам, слепой с рождения, таскает на шее потёртый Nikon F3. Каждое утро он бродит вдоль промзоны, прикладывает ладонь к холодной стене склада, ловит эхо шагов грузчиков. «Эмили, тут слишком тихо. Где дети с мячом?» — спрашивает он соседку, которая ведёт его к площадке. Она шепчет: «Слева — лужа, пахнет краской. Справа — скамейка, там старик с радио». Лиам щёлкает затвором наугад, позже
В токийском районе Синдзюку медсестра Аяко Сираиси, возвращаясь с ночной смены, наткнулась на высокую фигуру в пропитанном дождём плаще. Женщина, лицо которой скрывал медицинский респиратор, прошептала: *«Где мой ребёнок?»* — и провела лезвием по щеке Аяко, оставив рану в форме полумесяца. Детектив Кендзи Танака, разбирая заявление в участке возле станции Сибуя, заметил на фото с места
