Лиам Беннетт приезжает в родной Эштон, Огайо, после смерти отца. В кармане джинсовой куртки — смятый чек на 750 тысяч от застройщиков, в перчаточке «Шевроле» — пачка «Marlboro», как у Джеймса, его покойного отца. Сестра Сара встречает его на крыльце фермы, руки в земле от рассады. «Ты вообще смотрел, сколько налогов просрочено? — бросает она, не глядя. — Половина сараев рухнет к зиме». Лиам
Лора, 17 лет, в рваной кожанке, прячет под кроватью коробку с фотографиями бабушки-романи. Ее отец, Мирча, в ту же ночь уходит через окно кухни, когда в дверь стучат полицейские с бумагами о выселении табора под Мюнхеном. «Бери Марко и жди у фонтана возле вокзала», — шепчет он, передавая ей ключ от склада с вышитыми платками. Брат Лоры, 12-летний Марко, дрожит в углу, сжимая потрепанный мяч
Лера Монро, пятнадцатилетняя девчонка из промзоны Детройта, нашла в старом гараже отца потрепанный блокнот с чертежами механической руки. Ее младший брат Джейк, помешанный на робототехнике, собрал устройство из списанных деталей автосервиса. «Ты вообще поняла, что эта хрень подключена к твоим нейронам?» — спросил он, когда Лера впервые пошевелила пальцами железяки. Через неделю она взломала
Карла, рыжеволосая защитница с облупившимся лаком на ногтях, каждое утро перевязывала кисть эластичным бинтом перед уроками в школе *Маркони* на окраине Валенсии. Её подруга Инес, вратарь с хроническим насморком из-за аллергии на тополиный пух, ворчала за ланчем: «Опять забыла мою мазь в спортзале? Придётся отпрашиваться у Сеньоры Ортис с химии». После уроков девчонки бежали к ржавым воротам
Викрам, 23 года, живет в тесной комнатушке на окраине Мумбаи, в районе Дхарави. Каждое утро он чинит рикши в гараже дяди Арвинда, где воздух пропитан запахом бензина и жареных *пакора* с уличной лавки. Вечером забирает мать, Шанта, из больницы — у нее диабет, лекарства съедают треть зарплаты. Однажды сосед Раджеш, в потрепанной кожаной куртке, предлагает: *«Два боя — и долги закрыты. Место
Ларри Нассар, спортивный врач из Мичигана, с 1990-х работал с юными гимнастками в национальной сборной. Под видом лечебных процедур — массажа спины, коррекции таза — он манипулировал девушками вроде МакКейлы Марони и Али Райсман. «Он говорил: *«Это специальная техника, о которой тренеры не знают»*», — вспоминала позже Рэйчел Денхоллэндер на суде. Тренировки на ранчо Кароли в Техасе, куда родители
Джек Морроу, 27 лет, в потёртой ковбойской шляпе, каждое утро чинит заборы на ранчо «Серебряный кактус» под Эль-Пасо. Его сестра Мэри, 19, в пятнистом фартуке, разливает кофе в жестяные кружки, бурча: «Опять яйца подгорят, пока ты с телёнком возишься». В городе Карлос, бывший родео-чемпион с шрамом через левую бровь, предлагает в баре «Лошадиный глаз» пари: «Соберёшь 2000 за неделю — дам своего
Мария Лорено, 22 года, чинит обувь в ларьке на рынке Сан-Маркос. Каждое утро перед работой она убегает на стадион за церковью — потрескавшиеся кроссовки, залатанные швы, пыль от беговой дорожки въедается в кожу. Отец, Хулио, ворчит за завтраком: *«Опять эти кроссовки? Тебе бы детей нянчить, а не по пустырям шляться»*. В тайне от семьи Мария тренируется с Раулем, бывшим спортсменом, который теперь
Джейк Мэллой, 24 года, моет полы на мясокомбинате в Южном Бронксе после ночной смены. В кармане — смятый листок с результатами медосмотра: «посттравматический тремор правой руки». В раздевалке спортзала «Стальной кулак» тренер Винс, пахнущий сигаретами и камфорной мазью, тычет пальцем в график спаррингов: «Ты провалил весы в прошлый раз. Опять жрал чизкейк из той забегаловки на 45-й?» Джейк
Эрл Вудс, бывший военный с жесткой выправкой, заставлял сына Тайгера отрабатывать удары на заднем дворе дома в Сайпрессе, Калифорния, даже после заката. "Видишь фонарь у гаража? — говорил он, зажигая сигарету. — Пока мяч не полетит точно в свет, спать не пойдем". В 1997-м, затянув кроссовки с распухшим от тендинита коленом, 21-летний Вудс выиграл Masters в Огасте, штат Джорджия,
Лайла, 17 лет, в рваной джинсовой куртке копалаcь в мусорных баках за закусочной *Diner’s Edge* в Чикаго, пытаясь найти пропавшую кошку Мокси. Джейкоб, ее младший брат, тыкал пальцем в треснувший экран телефона: «Она мяукнула в 3:14 утра — я записал. Тут, смотри, тень на парковке — это не человек». В их квартире на втором этаже над прачечной вечно пахло жареным луком, а на холодильнике висел
Диего сидит на крыше дома в Ла-Пломе, разминает старый мяч, обмотанный изолентой. Внизу кричит сестра Мария: «Ужин остывает, *loco*!» Он спускается по ржавой лестнице, задевая плечом бельевые веревки. В 82-м тренер Билардо в раздевалке «Боки Хуниорс» швыряет тактическую доску: «Ты что, в квартале играешь?» Диего хватает грязную футболку, вытирает лоб: «Ага, и там хоть люди честные». После
