Наталья, парикмахер из Броваров, получает смс от сестры Иры: *«Крестным нужны, завтра в церкви. Не опаздывай»*. На следующий день, в дождь, она покупает белую рубашку для младенца на рынке «Юность», торгуется с продавщицей из-за цены — *«Вы что, золотом шьете?»*. В Успенском соборе крестник заливается плачем, когда священник опускает его в купель. Ира шепчет: *«Это он тебя чувствует, все знает»*.
Макс, бывший боксёр с шрамом через левую бровь, копит долги за аренду гаража в районе Воля. Однажды он находит в мусорных контейнерах возле заброшенной фабрики раненого пса — стаффордшира со сломанной лапой. Ветеринар Кася, дочь его покойного тренера, соглашается помочь: «Швы разойдутся — зашивать не буду, денег нет», — бросает она, закуривая на крыльце клиники. Макс крадёт медикаменты из аптеки
В Мадриде 1808 года Алехандро Монтеро, сын разорившегося торговца вином, крадет французский военный план из кармана пьяного офицера в таверне «Эль Сур». Его младшая сестра Кармен шьет из алого бархата маску, чтобы скрыть шрам на его щеке — след от удара шпорой во время драки на рынке. По ночам он поджигает склады с провизией оккупантов, оставляя на пепелище перья ястреба. «Ты играешь с
Анна просыпается в съемной квартире на Монпарнасе в 6:17. Вчерашний конверт с деньгами от мужа лежит на кухонном столе, рядом — разбитая чашка с остатками ромашки. Она звонит дочери Кларе, которая живет в Лондоне: *«Ты снова не приедешь?»* — *«Билеты дорогие, мам»*. В 9:45 Анна идет в кафе *«Le Temps Perdu»*, где официант Пьер с татуировкой якоря на запястье ставит перед ней эспрессо. *«Опять
Элейн, дочь рыбака из затерянного портового городка Грейс-Харбор, находит в подвале бабушкиного дома потрепанный дневник с засушенными водорослями между страниц. Надписи на древнеанглийском упоминают «приливные песни» и ритуалы с кораллами. «Ты же не полезла в старые сундуки?» — хрипит бабка Марта, поправляя шаль с запахом камфары. Через неделю Элейн, чиня сети на пирсе, неосознанно напевает
В центре — Дениз, детектив с хронической бессонницей, которая засыпает под звук полицейской рации в своей однокомнатной квартире на окраине Стамбула. Её напарник Каан, бывший военный с шрамом на левой руке, прячет флакон с обезболивающими за пачкой сигарет *Marlboro*. «Ты опять не брал трубку в три ночи, — бросает Дениз, разглядывая следы пороха на столе в участке. — Хочешь сгореть, как тот
Нина Сергеевна, в растянутом свитере и стоптанных тапках, каждый день переставляет горшки с геранями на подоконнике общежития для престарелых. Иван Петрович, ее сосед, тычет в газету карандашом, помечая кроссворды: «Опять про войну пишут… Как будто мы не навоевались». В столовой пахнет переваренной капустой, а на столах — треснувшие тарелки с гербами завода «Красный Октябрь». Нина достает из
Ронни врывается в нью-йоркский комик-клуб *Laugh Factory* с монологом про мать-малазийку, которая звонит ей каждое утро: «Ты поела? Почему в Instagram только фото с собакой? Где внуки?». Зал смеется, но парень в очках кричит: «Это расистско!». Ронни пауза, потом роняет: «Ты сейчас говоришь как моя тетя Люси на свадьбе кузена Дерека». После шоу менеджер Грег, жуя бейгл с лососем, ворчит: «Слишком
Сяо Ся, девушка с обожжёнными пальцами от постоянной готовки, нашла в заброшенном чулане бабушкиного ресторанчика деревянный черпак с резным драконом. Когда она случайно уронила его в кипящий бульон, пар сгустился в фигуру старика в запятнанном мукой халате. «Ты разбудила Цан Шу, — прохрипел он, вытирая лоб, — теперь придётся чинить Небесную Плиту, которую ты треснула своим варварским
Мари Леруа, 42 года, в бежевом пальто с бархатным воротником, сидит за мраморным столиком кафе на набережной Ниццы. В шесть утра, пока официант протирает блюдце от следов эспрессо, к ней подсаживается Антуан Дюваль — худой парень в пиджаке с оторванной пуговицей. «Вы всегда так молчаливы в пять утра?» — роняет Мари, разминая пальцами салфетку с пятном от помады. «Только когда не сплю третий
Ани, студентка из Еревана, получает ночные звонки с неизвестного номера. Голос на том конце, хриплый и монотонный, предупреждает: *«Не садись в маршрутку завтра. Проверь счет за воду в коридоре»*. Она игнорирует, но утром маршрутка №45 попадает в аварию у рынка «Вернисаж», а в квитанции находит цифру 8:47 — точное время ДТП. В квартире с облупившимися обоями Ани перебирает старые фото, где мать,
Жюльетта Леруа, в потёртых кедах и синем фартуке, каждое утро толкалась в очереди у фабричных ворот. Её комната в пятиэтажке пахла жареным луком, а соседка снизу стучала шваброй, если Жюльетта включала радио после десяти. Однажды в булочной на углу она уронила паспорт, который подняла девушка в шёлковом шарфе: «Жюльетт Делакур? У меня тоже так зовут тётку». Через два дня Леруа нашла в сумке чужую
