Антон вытер остатки грима салфеткой, оставив на столе размазанные полосы коричневого и бежевого. В гримерке пахло лавандой от старого одеколона и пылью из вентиляции. На зеркале с трещиной в углу висела записка: *«Ты опять забыл ключи. Жду у заднего входа. Лида»*. Он смял бумагу, сунул в карман пиджака с оторванной пуговицей. Из коридора донесся смех актрис — обсуждали, как Светка из бухгалтерии
Кирилл, бывший инженер-энергетик, живет в заброшенной хрущевке на окраине Москвы, где окна забиты листами жести. Каждое утро он чинит дизель-генератор, пока его соседка Лида, медсестра из расформированной поликлиники, меняет бинты на пайки. «Опять свет вырубили, — бормочет он, выковыривая пыль из контактов, — щас как дам током, сами завоют». На барахолке у станции метро «Беговая» Кирилл
Лера, с фиолетовыми прядями в волосах, перебирала грязные чашки в кафе на Невском. Запах пережаренных блинов смешивался с гулом метро под окнами. Кирилл, ее сосед по общаге, втиснулся за столик, достал потрепанный блокнот с чертежами. «Опять тот сон — эти провода в голове, как будто кто-то ковыряется в мозгах», — бормотал он, царапая карандашом схему. На следующий день Лера нашла в кармане куртки
В съемочной группе криминальной драмы постоянно горят лампы из-за старой проводки в ДК «Металлург». Режиссер Артем Голубев, в рваной кепке и с сигаретой за ухом, орет на осветителя: «Серега, ты мне всю сцену в синем залебалил!». На заднем плане актриса Лиза Соколова, играющая медсестру-наркокурьера, щелкает семечки и переписывается с кем-то в Telegram — ее героиня завтра должна спустить с
Артём, младший следователь из Бреста, приезжает в деревню Глухая Старина после исчезновения брата-архивиста. В старом доме с облупившейся зелёной краской находит его записи: вырезки о ЧК 1920-х, фото полуразрушенной башни с зарешеченными окнами. Местный дед Ефим, поправляя картуз, бормочет за столом в избе: «Твой Кирилл копался, где не надо. Замок тех щупать не велели — там голоса ночью, как
В портовой таверне на затерянном клочке суши в Балтике Андрей Сомов, в прошлом военврач с подорванными нервами, разглядывает фотографию брата-срочника Олега. Хриплый смех рыбаков за соседним столом, запах пережаренной рыбы и водки. «Твой брат сам напросился», — бросает бородатый мужик в промасленной куртке, вытирая руки об штаны. Андрей снимает комнату в гостинице «Волна» с облупившимися обоями,
В пятиэтажке на окраине Москвы соседи делили узкий коридор: Марина, медсестра с хронической усталостью, вешала мокрое белье прямо над дверью Олега, таксиста. Он ругался: «Опять простыни капают на куртку!» — а сам воровал у нее чай из кухонного шкафчика. На третьем этаже пенсионерка Галина Петровна подслушивала разговоры через вентиляцию, записывала сплетни в тетрадку с котиками. Ее дочь Лена,
Цой сидел на краю кровати в коммуналке на Петроградской, разглядывая трещину на гитаре. Майк, растрепанный, в джинсовой куртке с оторванным рукавом, втиснулся в дверь: «Витя, у «Там-Там» сегодня дыра в расписании — успеем на полчаса, если тащить колонки через черный ход». В подвале котельной, где пахло мазутом и сыростью, Рыбин настраивал бас, стуча каблуком в такт. Наталья, вытирая руки о
В подвале на Арбате, где пахло сыростью и жареной картошкой с соседней кухни, Сергей «Сайд» Морозов собирал музыкантов для репетиций. Его сестра Ира, медсестра с татуировкой The Beatles на запястье, таскала из больницы бинты для перетяжки динамиков. «Ты с ума сошла, — шипел Сергей, разбирая коробку с чехословацкими усилителями, — если ГБшники найдут, тебя уволят к чертям». В кафе «Лира» рядом с
Людмила, кондуктор с 20-летним стажем, каждое утро поправляет форменный жакет с потёртыми пуговицами, раскладывает билетные катушки в сумке. Рядом Света, студентка театрального, втихаря повторяет монологи Чехова, пока троллейбус №12 глохнет на перекрёстке у хлебозавода. «Опять сдачу не успеваешь дать! — бросает Людмила, — У тебя билеты или Гамлет?» Нина, третья в бригаде, щёлкает семечки,
Лола, рыжая с веснушками, торопится на метро «Тульская» к радиостанции. В кармане джинсовой куртки — смятая записка от Маши, подруги с детства: «После эфира заскакивай, торт испеку, как в пятом классе». В студии микрофон западает, техник Витя ворчит: «Опять кофе пролила, сам чини». Звонок в прямой эфир — мужской голос, с хрипотцой: «Вы сегодня сказали про дождь… а у меня зонт сломан». Лола
Анна каждое утро заворачивает в фольгу горячие сырники для соседского мальчишки, Влада, который вечно опаздывает в школу. Она работает в крошечной пекарне у метро «Ботаническая», где вечно путает заказы: «Ты за пирожком с вишней? — Нет, с капустой! — А, точно, у вас собака на аве…». Её квартира в хрущёвке завалена книгами по психологии из секонд-хенда, а вечерами она тайком красит волосы хной в
