Олег, краевед из приграничного села под Харьковом, наткнулся на пачку писем 1943 года, засунутых в треснувшую чернильницу в заброшенной хате. В соседнем доме, где пол провалился от сырости, он нашел фотографию немецкого солдата с надписью *"Лене от Эриха"*. Марина, учительница истории из российской деревни за рекой, принесла ему в банке варенья — "чтобы мозги не закипели" — и
Валька, 14 лет, живет в пятиэтажке с треснутым асфальтом во дворе. После школы заходит в магазин «У Люды» за хлебом, но деньги приходится копить на новый шарф — старый порвал брат Леша, который исчез три дня назад. В тетради по алгебре она рисует кресты рядом с датами его пропажи. Одноклассник Петька дразнит её у раздевалки: «Твой братан с гопотой шарится, ищи в помойках». Валька бьёт его
Лидия, 58 лет, живет в селе под Харьковом в доме с облупившейся голубой краской. Каждое утро она доит козу Зорьку, варит гречневую кашу на плите «Дружба», а по вечерам пересчитывает гривны в жестяной банке из-под кофе. Её муж Николай, слесарь с завода «Салют», третью неделю не разговаривает — с тех пор, как узнал, что их дочь Оксана выложила фото с парнем из Киева в малиновых штанах. «Пусть замуж
Ольга, следователь из Киева, приезжает в Одессу расследовать убийство местного бизнесмена. В порту, под шум кранов и крики чаек, она сталкивается с Алексеем — бывшим моряком, который торгует на Привозе вяленой рыбой. Его алый свитер с дыркой на локте, запах соли и сигарет, фраза: "Ты думаешь, я убил? А ты веришь в совпадения?" — все это цепляет. В кармане жертвы находят чек из ларька
Лида, 23 года, втирает вазелин в кожу перед сменой в бассейне с облупившейся синей плиткой. Ее напарница Женя, в растянутом купальнике, разминает лодыжку — вчера опять упала пьяная мать, пришлось тащить ее на кровать. «Опять Тамара Ивановна в золотых серьгах плескаться пришла», — бросает Лида, наблюдая через матовое стекло за клиенткой в белой шапочке. После сеанса, пока Женя вытирает лужи с
Антон, водитель скорой с потрепанными кожаными перчатками, вытирал масляные пятна с руля после ночного вызова. В морозном гараже на окраине Москвы коллега Сашка, жуя булку с маком, бросил: *«Опять к пенсионеру на Ленинградке ехать? Там уже все обшарпано, как твоя куртка»*. Старик, Геннадий Петрович, умер, не доехав до больницы — ключи от его квартиры в кармане халата остались у Антона. Дома жена
Игорь, худой, в краске засохшей на манжетах, копался в эскизах у себя в мастерской на втором этаже дома у Сенного рынка. В углу — самовар с отбитым носиком, на подоконнике — пустые банки из-под пива «Балтика». Ольга, из библиотеки на Литейном, зашла случайно: «Вы тут картины продаете? У нас клуб краеведов ищет декорации для лекции про блокаду». Он, разглядывая её родинку над губой, буркнул: «Могу
Лера, в замшелой кофте с капюшоном, перебирала потрёпанные томики в библиотеке, окна которой заклеены скотчем от сквозняков. Максим, её парень, в спецовке с пятнами масла, притащил удлинитель для обогревателя: *"Опять эти провода гудят, как сумасшедшие. Через месяц всё замкнёт — сгорим, как в 90-х"*. Вечерами они ели гречку с тушёнкой на кухне, где обои пузырились от сырости, а радио
Сергей, водитель маршрутки с облупившимся рулем и пятном кофе на сиденье, жил в хрущёвке на окраине Нижнего Новгорода. Его соседка снизу, Людмила Петровна, каждое утро стучала шваброй в потолок, если он ронял вилку. «Опять сапоги грохочешь, как медведь!» — кричала она через дверь, запах лавандового одеколона смешивался с дымом от её сигарет. В подъезде, где плитка отклеилась ещё в девяностых,
Вадим, программист из Москвы, копался в гараже отца, разбирая коробки с советскими радиодеталями. Под слоем пыльных журналов «За рулём» нашел медную лампу с царапинами на боку. Протер тряпкой — из горлышка повалил дым, превратившийся в девушку в расшитом серебром халате. «Алиша», — представилась она, поправляя прядь чёрных волос. Вадим, тыча пальцем в лампу, спросил Артёма, приятеля-автослесаря:
Анна, медсестра из провинциальной больницы под Тверью, каждое утро заворачивает в столовой два бутерброда с колбасой — один себе, второй оставляет санитарке Галине. «Опять картошку на ужин готовила? — бурчит та, разминая поясницу. — Муж-то водку с утра трескает, а ты молчишь». В коридоре пахнет хлоркой и варёной свёклой. Анна молча поправляет бирку с фамилией на грязном халате, когда в приёмное
В феврале 1917-го в Петрограде на морозных улицах скопились очереди за хлебом. Рабочие Путиловского завода, в засаленных фуфайках, бросили станки и вышли к Нарвской заставе с лозунгами: «Долой войну!» По Невскому шли толпы с иконами и портретами царя, пока казаки не стали пропускать коней сквозь демонстрантов. Николай II, в ставке Могилёва, листал телеграммы с пометкой «Срочно», пока генералы
