Элиф, с утра до ночи стучащая ножной педалью старой швейной машинки в мастерской на задворках Фатиха, к концу смены замечает, что нитки постоянно рвутся. "Опять бракованная партия", — бормочет она, вытирая ладонью пот со лба, пока владелец цеха, Мурат-ага, отсчитывает ей лиры за заказ. Дома Зейнеп, перебирая учебники по биологии, натыкается на квитанцию за свет: "Мама, они опять
Иван Котов, ветеринар с облупившимся чемоданом инструментов, приехал в деревню Заречную после того, как местный фермер Петрович позвонил ему ночью: «Корова Машка дышит тяжело, хрипит». Клиника Ивана — переоборудованный сарай с треснувшим окном, заклеенным скотчем. На полках — пузырьки с этикетками «1987 г.», ржавые клетки для птиц. Он осматривает Машку, засунув руку под ребра. «Воспаление, —
Настя, 17 лет, из киевской хрущёвки на Бориспольской, роется в рюкзаке брата своей подруги Иры. Саша исчез три дня назад, оставив на кухне недоеденную паляницу и раскрытый дневник с каракулями: «Ти знаєш, хто ти?» на последней странице. Ира, грызя ноготь, бормочет: «Він тоді з автостанції дзвонив, казав — перепрошую за все». За окном грохочет трамвай №8, а в подъезде пахнет жареными семечками —
Амина протирала зеркало в углу салона, пока клиентка Рузия щупала прядь волос, выгоревшую от солнца. «Нет, красный не хочу — муж скажет, будто я из борделя», — бросила она, разглядывая каталог. Вентилятор скрипел, гоняя запах аммиака и жареной лапши из соседней закусочной. На полу возле раковины ползали муравьи — Амина пнула мокрую тряпку, чтобы смахнуть их, но они вернулись через минуту. Вечером
Володя, слесарь-алкоголик из Челябинска, засыпает в электричке после смены на заводе. Просыпается в незнакомом вагоне с билетом на имя «Николай Петров» и чемоданом, набитым деньгами и старыми фотографиями 80-х. Кондукторша Галина, в малиновом жилете с потёртыми пуговицами, тычет ему в лицо расписание: «До Братска ещё семь часов, Николай. Или как ты там». За окном мелькают сибирские станции с
Акино, рыжеволосая девочка в потертых джинсах, прячет под кроватью коробку с красками — мать назвала это «детскими глупостями». В лавке тети Хинако, где пахнет корицей и пылью, она натыкается на зеркало с трещиной в форме молнии. «Принеси зелье мастеру Чиффу», — сует Хинако амфору с синей жидкостью, даже не отрываясь от разбора пряников с перцем. За зеркалом Акино встречает Чиффа в очках с
В деревне Шуйчжоу, затерянной меж рисовых полей, 16-летняя Линь чинила прохудившуюся крышу, когда заметила в небе трещину — будто гигантский нож разрезал лазурь. Вниз полетели осколки, похожие на сине-белый фарфор. Один упал в огород старика Цзюня, бывшего гончара. «Опять эти проклятые *тяньши*», — пробормотал он, подбирая горячий обломок, оставивший ожог на ладони. Линь, спрыгнув с бамбуковой
Артем, российский журналист с потрепанным блокнотом в кармане пальто, приезжает в Ереван по следам контрабанды оружия. В кафе «Арагиль» он договаривается встретиться со Суреном, местным автомехаником, чьи пальцы вечно в машинном масле. «Ты уверен, что хочешь копать здесь?» — Сурен выдыхает дым сигареты, глядя на потрескавшуюся стену. Через два дня Артем находит в гараже на улице Алавердяна ящики
Малинци, завернувшись в уипиль с выцветшими узорами, стоит на берегу Веракруса, глядя, как испанские корабли режут горизонт. Ее брат, Тлакотеотль, ворчит, разгребая угли для жареной рыбы: *«Они принесут огонь, который съест наши леса»*. Кортес, в потрепанном камзоле, подходит к ней, протягивая железный крест: *«Ты будешь их голосом, Malinalli. Спроси, где их золото»*. Она переводит вопрос вождям
Анна, бухгалтер с рыжими волосами, вечно опаздывала на электричку с Ярославского вокзала. В тот четверг она выронила зеленый шарф, запутавшись в турникете, а Максим, архитектор в черной дубленке, поднял его и крикнул: «Эй, вы! Обморозите уши!» Он держал старый термос с кофе, пахнущий корицей, и сунул ей шарф в руки, пока она бормотала: «Спасибо… я всегда так». На следующий день они столкнулись в
Группа рабочих в потёртых куртках копошилась у доков Темзы, перетаскивая ящики с углём для паровых кранов. Инженер Маргарет, в очках с треснувшей линзой, спорила с капралом Джеймсом о приоритетах: «Сначала верфи, потом пушки — без кораблей мы не вывезем хлопок из Бомбея». На улицах Ливерпуля мальчишки в кепках разрисовывали мелом стены, изображая битву при Трафальгаре, пока патруль в синих
Лукас, 27 лет, курьер из Валенсии, находит в кармане куртки смятый листок с красной цифрой «8» после доставки посылки в старый квартал Баррио-дель-Кармен. В тот же вечер по теленовостям показывают тело мужчины в плаще, выловленное из канала в парке Турия — на ладони жертвы татуировка «7». Кармен, студентка-медик, которую Лукас случайно задел велосипедом у рынка Меркадо-Сентраль, шепчет: *«У меня
