Ёдзи, таксист с облупленным ногтем на большом пальце, каждое утро протирал лобовое стекло тряпкой с запахом старой ветоши. Его дочь Акико, оставляя на столе недоеденный онгигири, бросала через плечо: «Пап, вечером проверь английский». В тот день на заднем сиденье «Короны» он нашел сверток в промасленной газете — отрубленную кисть с татуировкой карпа. Холодильник в его однокомнатной квартире
**Первый абзац:** Харуто Шероку, в помятом бежевом пальто, присел на корточки у тела мужчины в токийском метро. На ботинке жертвы — засохшие комки серой глины. «Каппабаси, — пробормотал он, — мастерская в радиусе двух километров». Рядом стоял Такуми Ватасон, врач из клиники Сибуя, перебирая в кармане упаковку обезболивающих. «Ты уверен, что это не случайный мусор?» — спросил он, поправляя очки.
Саори, в потёртой клубничной футболке, сидела на корточках у велосипеда с разболтанной цепью. За углом автомата с газировкой мелькнул Хирото — в руках он нёс пластиковый контейнер с перезревшими ягодами, купленными у бабушки из соседнего квартала. «Опять слетела?» — бросил он, ставя коробку на асфальт, где уже валялись ржавые гаечные ключи. Саори, не отрываясь от работы, протянула: «Дай ту, что с
Игорь приезжает в село под Житомиром после похорон брата. В доме с облупившейся краской находят брата в сарае — виски пробит ржавым гвоздем. Сестра Оксана, затягиваясь «Примой» у колодца, бросает: «Сказали — несчастный случай. Только хлопец сроду на стройках не работал». Игорь роется в старых коробках, находит фото отца с незнакомцами в кожухах возле лесовоза. Местный таксист, отвозя его на
Ли Минь работает в пекинской IT-компании, проверяет баги в приложении для доставки еды. Каждый вечер задерживается, чтобы не возвращаться в каморку общежития, где соседка Сяо Юй сушит белье на батарее. В «Старом чайнике» — кафе у метро — она постоянно сталкивается с Чжаном Вэем: он заказывает латте без сахара и рисует в блокноте фразы типа *«Снег падает, но не на нас»*. Однажды он оставил записку
Лукас, пятнадцать лет, в рваной футболке «Фламенго», таскал ящики с папайей на рынке Вер-Упесу в Сан-Паулу. Рядом тетя Роза, продавщица акражи, кричала: «Эй, мальчишка, не разбей — кредита не дам!» По вечерам он пробирался через фавелу Ла-Манга, обходя пятна крови на асфальте, чтобы покормить младшую сестру Марию остатками фейжоады из столовой при церкви. Однажды на заброшенной станции метро, где
Глеб, бывший санитар из Грозного, теперь колесит по промерзшим улицам Петербурга за рулём старой «газели» скорой помощи. В перерывах между вызовами курит «Беломор» у открытого окна, пока напарник Сергей ворчит: *«Закрой, дует, у меня ревматизм заработается»*. Дома дочь Лиза, студентка-фотограф, развешивает в ванной чёрно-белые снимки разбитых подъездов — с утра за завтраком молча отодвигает его
Карла, 17 лет, копалась в ящике с пожелтевшими письмами деда, когда нашла карту с отметкой возле Теотиуакана. "*¿Qué diablos es esto?*" — пробормотала она, вытирая пот со лба платком в синих цветах. На следующий день она уговорила Мигеля, соседа с ржавым мопедом, отвезти ее к руинам. В лавке на окраине Мехико старуха в huipil продала ей амулет с треснувшим глазом: "*Cuidao con los
Алисия, пятнадцати лет, переезжает с матерью Лорой в облупленный дом под Валенсией. Полы скрипят, в кухне пахнет сыростью, а за окном — только виноградники да покосившийся сарай. В первой же ночь Алисия натыкается на коробку с фотографиями 80-х: женщина в платье в горох держит за руку мальчика. «Кто это?» — спрашивает она Лору, которая листает документы за столом с шаткой ножкой. «Прежние
Такуми, фотограф с крошечной студией в районе Синдзюку, обнаружил у дочери Айки помутнение в левом глазу. Врач клиники «Сакура-Медикал» показал снимок сетчатки: *«Операцию нельзя откладывать, господин Ито. Это не просто катаракта — здесь что-то… агрессивное»*. Такуми, пахнущий фиксажем для фотобумаги, сжал в кармане чек на 800 000 иен — сумму, которую копил три года на новый объектив. В тот же
Ольга, медсестра из района Оболонь, обнаружила младенца в картонной коробке у мусоропровода своего дома на улице Маршала Тимошенко. Ребенок был завернут в розовое одеяло с вышитыми ромашками, рядом лежала полупустая бутылка смеси. Соседка Нина, выходящая вынести объедки, фыркнула: «Опять цыгане оставили, не лезь — сами заберут». Ольга, не слушая, забрала девочку в однокомнатную квартиру, где на
Кирилл просыпается в своей общаге на Ленинградке — на тумбочке валяется пустая банка «Ягуара», за окном гудят трамваи. Вчера он засыпал в подъезде старой пятиэтажки на окраине, а сегодня опять здесь. Сосед Денис, разогревая пельмени на электроплите, бросает: «Опять всю ночь шатался? Выглядишь, как зомби». Кирилл молчит, смотрит на трещину в потолке — она каждый раз меняет форму. В метро у
