Ли Вэй, девушка в поношенной куртке с заплаткой на локте, копалась в старом сундуке на чердаке деревянного дома с треснувшими ставнями. Её младший брат Сяолинь, упёршись ладонями в подоконник, кричал, что видел, как тень дракона скользнула над рисовыми полями у подножия гор Лунцюань. В руках у Ли Вэй оказался сломанный компас деда с выцарапанными иероглифами «восток-ветер». «Этот железный хлам
Линь Сяо, младший редактор издательства в Чэнду, нашла в автобусе №48 потрёпанный блокнот с набросками песен. Внутри — рисунки горчичных полей и номер телефона на обложке, обведённый трижды. «Если это ваше — я у метро Цзиньцзян», — написала она, приклеив листок к окну кафе «Старая ветка», где каждое утро покупала хуэйгофэн с двойной порцией корицы. Чэн Минь, музыкант-неудачник, пришёл через два
Сунь Укун, закутанный в потёртый красный плащ, тащит за собой Тан Саньцзана, который спотыкается о корни бамбука. «Если не ускоришься, к ночи опять придётся спать в пещере с летучими мышами», — огрызается Укун, поправляя золотой обруч на голове. Чжу Бацзе, ковыляя за ними, жадно доедает лепёшку из мешка, заляпанного маслом: «У меня желудок пуст — ноги сами останавливаются!» Ша Сэн, молча чистя
В стамбульском районе Кадыкёй слесарь Кемаль теряет кошелек с деньгами за аренду мастерской. Его жена Эсра, парикмахер в салоне «Güzellik Diyarı», обнаруживает пропажу во время ужина: «Ты опять забыл, где оставил? Тебе не надоело хоронить нашу жизнь?» На следующее утро Кемаль в рваных кроссовках обходит мусорные баки возле мечети Азиза Махмуда Худаи, роется в объедках, пока уличный кот не
Лера, 17 лет, каждое утро пробирается через мусорные кучи в районе Соуэто, чтобы добраться до заброшенного торгового центра. Там она тренирует степ под треск трансформатора — электричество отключают с 10 до 16. Однажды замечает Сибо, парня из соседнего квартала, который бьет ритм по ржавым бочкам: *"Ты с ногами дружишь, а я с барабанами. Соберем шум — может, мэр услышит?"* Они клеят
В деревне под Нижним Новгородом Марина, 22 года, дочь слесаря Дмитрия, каждое утро чистила снег у крыльца и носила воду из колодца в жестяном ведре. Отец, уехав на старом грузовике в соседний поселок за запчастями, заблудился в метель и наткнулся на полуразрушенную усадьбу за железной оградой. В теплице он сорвал черно-бордовую розу для дочери, но из-за треска сломанных веток появился высокий
Эмир, 23 года, в заляпанном маслом комбинезоне, копался под капотом «Рено» 90-х в своей мастерской на окраине Стамбула, когда Лейла, студентка факультета архитектуры, ворвалась с треском заглохшего мотора. «Ты хоть представляешь, сколько песка в твоем фильтре? — бросил он, вытирая руки тряпкой с пятнами кофе. — Машина не арт-объект, чтобы запускать». Она, перепачканная в пыли с проекторной
Мао задерживал дыхание, разворачивая фиолетовую карту пациентки. В углу кабинета гудела кофеварка — третий эспрессо с утра. «Касуга-сан снова забыла принять таблетки от давления, — бросила медсестра Аяне, поправляя стетоскоп на шее. — Говорит, пустышки мешают смотреть ток-шоу». Мао щёлкнул шариковой ручкой, отмечая синяки под глазами у 72-летней Танаки: недосып из-за ухода за внуком-аутистом, а
Анна, ветеринар из Екатеринбурга, в пятницу вечером принимает в клинике пса с переломанной лапой — его притащил Максим, строитель с облупленными краской ногтями. «Нашел у гаража, — бормочет он, вытирая пот с шеи платком в синих полосках. — Сам бы не выжил». Кондиционер в клинике сломан, окна распахнуты, но запах хлорки и лекарств въедается в кожу. Анна замечает, как он переминается с ноги на
Карла, в потёртом синем халате с выгоревшим логотипом клиники "Санта-Мария", выжимала швабру в ведро с мутной водой. Запах хлорки смешивался с ароматом жареных блинчиков из ларька через дорогу — она украдкой доедала завтрак за углом морга. "Эй, Карлита, тут в третьем операционном кровь на линолеуме", — крикнула медсестра Элой, поправляя сползающую маску. В раздевалке, под
Карлос чинил разбитый "Ниссан" в гараже на окраине Мехико, когда Луис, его напарник с татуировкой Девы Марии на предплечье, бросил гаечный ключ в ящик: «Слышал? Вчера у "Ла Короне" третью за месяц нашли — без глаз, как те предыдущие». Жара плавила асфальт за дверью, а из старого радио лилась болтовня о футболе. Карлос вытер руки промасленной тряпкой, потянулся к фото на стене
Эмиль Ван дер Зее, 14 лет, копался в старом чемодане на чердаке своего дома в Брюгге. Отец, Арно, с утра ушел в музей естественной истории — чинить витрину с чучелом ворона. В руках у Эмиля оказался потрепанный блокнот матери Софи, умершей год назад. На странице с датой «17.09.2005» он разглядел шифр из точек и черточек, напоминающий ноты. Вечером, пока отел гремел кастрюлями на кухне, Эмиль
