Лера нашла собаку у развалившегося сарая за старым кирпичным заводом. Ржавый ошейник с гравировкой «Норд» болтался на шее, шерсть свалялась в колтуны, пахло дешевым антисептиком. Артём, её брат, вытирал руки об засаленную куртку: «Продадим. Такие щенки — пятьсот минимум». Она прижала пса к груди, чувствуя, как его рёбра дрожат от холода. В их доме, где обои отклеились ещё до её рождения, пахло
Сергей вытащил ножовку из сарая, где пахло краской и старыми яблоками. Лида, сидя на крыльце с треснувшей чашкой, крикнула: «Опять эту ржавчину тащишь? В прошлый раз дверь полдня чинил». Он протер лезвие тряпкой, оставляя на металле серые разводы — пятна от ржавчины все равно проступали, как кровь сквозь бинт. В углу валялись обрезки фанеры с кривыми надписями карандашом: «шкаф», «полка», «не
Артём проснулся от запаха жареных блинов, пробивавшегося сквозь щель под дверью. Соседка Лида, как всегда, готовила в семь утра. Он налил кофе в треснутую кружку с надписью «Лучшему папе», которую подобрал на блошином рынке, когда услышал стук в стену — ритмичный, три паузы, два удара. Их общий код. «Опять пятница?» — крикнула Лида через дверь, голос приглушённый. Артём открыл мессенджер: пять
Эйра копала картошку за хижиной, когда лопата стукнула о каменную шкатулку с трезубцем на крышке. Внутри лежал медный амулет в форме переплетённых змей — точь-в-вёс как на татуировке покойного отца. "Не носи при чужих", — вспомнила его пьяный смех, когда он мазал дёгтем столбы от сглаза. В тот же вечер к ней в окно постучал Ренард, старик-скрипач из соседней слободы: "Твой батя
Марк вытирал ладонью конденсат с окна, пока кофе закипал в старой турке. Голос, хриплый и надтреснутый, как у дяди Вити после запоя, просочился сквозь гул холодильника: *«Опять сожжешь, как вчера. Руки-крюки»*. Пальцы непроизвольно дёрнулись — фарфоровая чашка с трещиной у ручки грохнулась на плитку. «Заткнись», — пробормотал он, подбирая осколки. В раковине зашипела подгоревшая гуща. На рубашке
Алина встретила Катю возле заброшенного «Магнита» на окраине Новосибирска. Та стояла в потёртой куртке с капюшоном, жуя семечки и сплёвывая шелуху под ноги прохожим. «У тебя огонь есть?» — спросила Катя, доставая сигарету «Примы» с мятным фильтром. Алина протянула зажигалку с наклейкой единорога. «Держи, но обратно не жди», — сказала Катя, сунув её в карман джинсов. С тех пор они ходили в
Антон нашел старую тетрадь в сарае деда, заваленную ржавыми гвоздями и пахнущую сеном. На странице 43 — схема ритуала с кривыми стрелками и пятнами, похожими на чай. "Собрать кости, зарытые под грушей, смешать с пеплом сирени", — прошептал он, ковыряя ножом засохший клей на переплете. Соседка Марфа, проходя мимо плетня с ведром картошки, крикнула: "Опьёшься своих книжек, как
Лера, 34-летняя ветеринар из Минска, приезжает в деревню Гусево к отцу, Николаю, у которого начали путаться слова и пропадать чайные ложки. В доме пахнет мазью от радикулита и сырыми досками — Николай две недели назад разобрал половицу в сенях, искал «проводку, которую крысы перегрызли». За ужином он тыкает вилкой в селёдку, внезапно говорит: «Они за овином ходят. Слоны. Ночью, чтобы не пугать
Дэйзи нашла коробку с письмами под кроватью в комнате брата Эзры, когда искала пропавшего рыжего кота Марвина. На конвертах — пятна от вишнёвого варенья и адрес старой пекарни на Оквуд-стрит, закрытой ещё до её рождения. «Ты чего копаешься в моём хламе?» — Эзра втиснулся в дверной проём, пахнущий краской от ремонта в подъезде. Она сунула письмо за пояс джинс, притворившись, что поправляет свитер.
Виктор копался в мусорных баках за пятиэтажкой, вытаскивал ржавые транзисторы и обмотки проводов. Соседка Марьяна, выбивая ковёр на балконе, кричала: «Опять хлам тащишь! Пожар устроишь!» Он молча прятал находки в карманы пальто с оторванной пуговицей, шаркал по снегу к подъезду. В квартире на втором этаже, где обои в кухне отслаивались возле газовой плиты, Виктор паяльником соединял контакты,
Лена замечала, что Максим третий день подряд ковыряется в гараже за старым мясокомбинатом. Вчера он притащил домой ржавый клапан от паровоза, сегодня — коробку с обгоревшими бумагами. «Смотри, на чердаке у дяди Вити нашёл», — он трясёт перед ней ключами на шнурке от «Жигулей». Лена вытирает руки от машинного масла — только пришла со смены, где восемь часов шлифовала шестерни для комбайнов. «Опять
Лиза притащила два чемодана с потрескавшимися наклейками «Хельсинки» и «Прага» в номер 217. Пыльные шторы пахли табачным дымом, хотя табличка на двери гласила: «Курение запрещено с 1998 года». Горничная Марта, перебирая связку ключей с зелеными бирками, пробормотала: «Не включайте телевизор после полуночи. Провода старые». В ящике тумбочки Лиза нашла обрывок газеты 1972 года — заметку об
