Йонас Балинскас, в зеленом комбинезоне с выгоревшими на солнце пятнами, копался в куче старых шин под Шяуляем. Рядом Ауксе Гудявиченте, обмотав волосы в платок из совхозной ткани, выдергивала медные провода из сломанного холодильника: «Слушай, тут под слоем грязи маркировка — кажется, это из лаборатории Кедайняя». Они неделями находили вещи с кодом «L-84» — обгоревшие документы, ржавые канистры с
После шумного и скандального выступления на рок-фестивале финская блэк-метал-группа Impaled Rektum оказывается за решёткой. Экстравагантный стиль жизни и чрезмерная любовь к свободе приводят их в тюрьму, но дух музыкантов невозможно сломить. Их унылое существование за колючей проволокой внезапно нарушает страшная новость — отец гитариста тяжело болен, а дом, который они использовали как место для
Знаешь, в истории иногда случаются такие персонажи, что даже спустя века от них мурашки по коже. Вот представь: веками Рим всех топтал, как муравьёв, а потом появляется этот парень — ну настоящий шторм в человеческом обличье. Говорят, про него ещё древние шаманы шептались, мол, придёт тот, кто сплотит дикие племена в стальной кулак. И ведь пришёл же! Аттила — даже имя звучит, как удар меча о щит.
Вот, знаете, я тут думал... Героин — он же как король всех наркотиков, да? Самый жесткий, самый беспощадный. И дело вокруг него крутится — золотое дно, конечно, но такое, что кровь стынет. Представьте: бабла море, но каждый день как в мясорубке. Менты на хвосте, это ещё полбеды. А вот конкуренты... Эти готовы тебя сожрут, даже не моргнув. Честно, иногда кажется, что в этом аду выживают только
Представь, в самом сердце военного ада — маленький театр, где под грохот сапог и выстрелы люди поют, смеются, живут. Смотрел как-то фильм, который врезался в память: там в оккупированном Вильнюсе артисты, как сумасшедшие, ставят спектакли прямо под носом у нацистов. Главная фишка — эта адская связка между немецким офицером (Киттелем, кажется?) и еврейской актрисой Хайей. Он — холодная машина
Знаешь, иногда кажется, что история просто берет человека за шиворот и швыряет в самое пекло. Вот представь: талантливый чувак — и учёный, и артист — жил себе, творил, а потом бац! Сначала нацисты накрыли своим сапогом, потом наши, «освободители», пришли. И если из концлагеря он ещё как-то выкарабкался (тут, наверное, сам чёрт ему помогал), то с советами всё оказалось… эх, даже страшно
Знаешь, есть такое кино — про дорогу. Не туристический маршрут, а скорее бесконечное блуждание где-то в крымских степях, там, где когда-то висели выцветшие таблички «СССР». Герои… Ну, даже не герои, а типажи — сколоченные из трещин, пыльных рюкзаков и невысказанных слов. Кто-то от ментов прячется, кто-то от собственного отражения в зеркале — и все вместе, как по замкнутому кругу, едут на
Знаешь, иногда самые неожиданные моменты случаются глубокой ночью. Вот как в этом фильме — двое парней и девушка, которые вроде бы из разных вселенных, но случайно скрестили пути в четыре утра. Город спит, а они кружат на машине по пустым проспектам, будто пытаются убежать от чего-то… или, может, найти. Мне вот кажется, там не просто дорога их свела. Чувствуешь, да? Типа, когда темнота за стеклом
Знаешь, иногда истории о войне цепляют так, что мурашки по коже. Вот, например, испанские добровольцы на Восточном фронте — «Голубая дивизия», слышал такое? Франко их отправил в мясорубку под предлогом «помощи», а там... В общем, представь: находят одного из этих парней с вырезанным на груди предупреждением — «Следи за собой, Бог следит за тобой». Жутковато, да? А это ведь только начало — как
Знаешь, есть один фильм про Вторую мировую — такой, от которого спустя десять лет всё равно мурашки. Представь: капитан Стон, чувак, который даже под обстрелом не теряет этой своей стальной уверенности, ведёт отряд штурмовать вражеский бункер. Ну типичная зачистка, думаешь сначала. Ан нет! Ребята там такие: «Ага, щас мы им покажем!» — а противник вдруг оказывается не просто упёртым, а каким-то…
Знаешь, когда думаешь о тех первых днях сентября 1939-го, просто мурашки. Вот представь: горстка поляков — каких-то 180 человек — против всей немецкой машины. Танки, бомбы с неба, а еще этот чудовищный линкор «Шлезвиг-Гольштейн», который лупил по ним с моря, будто гигантский молот. И ведь держались! Целую неделю, как загнанные звери, вгрызались в каждый клочок земли. Честно, я иногда пытаюсь
Знаешь, иногда истории словно ледяной ветер — пробирают до костей и не отпускают. Вот как эта: маленькая Мария, литовская Дюймовочка, которую вместе с родителями вышвырнули из дома в сибирскую глушь. Представь: ребёнок, вагоны-теплушки, бесконечная степь за окном... А потом — обрыв. Родители не выдерживают дороги, и она остаётся одна — крохотная, потерянная посреди этого ледяного ада. Но вот что