Эда, в потёртой кожаной куртке и с термосом дешёвого кофе, мчалась на скутере через переулки Стамбула, опаздывая на лекцию в университет. У здания факультета архитектуры её остановил Серкан, профессор в идеально отглаженной рубашке, державший папку с чертежами. «Опять засыпала за учебниками в кафе?» — бросил он, поправляя очки. Она, не сдержавшись, швырнула ему в лицо фразу про «зануд в дорогих
Эмир, парень с обветренными руками и шрамом на левой ладони от старой печи, каждое утро замешивает тесто в крошечной пекарне в квартале Кадыкёй. За прилавком он прячет потрёпанный блокнот с набросками мостов — рисует их с детства, после того как отец-строитель свалился с лесов Босфорского моста. В четверг, когда дождь залил витрину, в дверь ворвалась Лейла, мокрая, с коробкой прокисшего пилава от
Лейла, 23 года, в рваных кедах, разливает чай в стаканчиках-тюльпанах в кафешке у причала Кадыкёй. За стойкой — коробка с симитами, запах тмина и масла. Ежедневно в 14:35 через запотевшее окно видит, как Эмир, парень с гитарой за спиной, бежит к парому «Üsküdar-1», опаздывая на репетицию у Египетского базара. Однажды он роняет монеты из кармана джинсовой куртки; Лейла подбирает, протягивает:
Эмир, сын владельца строительной компании из шикарного квартала Бешикташ, врезается на своём чёрном Mercedes в тележку с гранатовым соком, которую толкала Аслы в переулке возле Галатского моста. «Ты слепая? Дорогу не видишь!» — рявкнул он, вытирая капли с дорогой рубашки. Девушка, в потёртых джинсах и с потрескавшимся лаком на ногтях, швырнула ему в лицо смятую купюру: «Хватит на химчистку? Или
В Венеции Марко, мойщик лодок, каждое утро замечал в окне напротив женщину в синем халате — Лючию, которая развешивала белье под звуки радио. Однажды он увидел, как она уронила конверт с португальскими марками. В Лиссабоне Жуан, курьер на стареньком мопеде, нашёл такой же конверт возле трамвая №28 — внутри была фотография турецкого кафе с надписью: «Спроси про чай у Айше». Позже, разбирая груду
В центре — Дениз, детектив с хронической бессонницей, которая засыпает под звук полицейской рации в своей однокомнатной квартире на окраине Стамбула. Её напарник Каан, бывший военный с шрамом на левой руке, прячет флакон с обезболивающими за пачкой сигарет *Marlboro*. «Ты опять не брал трубку в три ночи, — бросает Дениз, разглядывая следы пороха на столе в участке. — Хочешь сгореть, как тот
Зейнеп каждое утро открывала кафе в Кадыкёй, протирая стойку с потёртыми краями. Её подруга Элиф забегала перед лекциями в университете Мармара, хватая стакан айрана и бублик с кунжутом. «Опять мама звонила, — бросала Зейнеп, разливая турецкий кофе в крошечные чашки. — Говорит, замуж пора, а не с девочками по переулкам шляться». Элиф смеялась, поправляя платок на голове, но глаза её бегали: вчера
Кемаль, инженер с потрепанным портфелем, каждый день покупал симит у продавца возле парка Гюльхане. В дождливый четверг он столкнулся с Элиф в кафе "Мейхан" — она поправляла платок на голове, а на столе перед ней дымился стаканчик салепа. «Ты все еще рисуешь эти свои дурацкие комиксы?» — спросила она, пряча под стул мокрый зонт-трость. Они говорили о разводе ее мужа, владельца
В стамбульском районе Бешикташ Дила, 28-летняя официантка с татуировкой журавля на запястье, каждое утро вытирает столики в кафе "Мерджан". Её сосед Эмир, механик с обгоревшим пальцем от паяльной лампы, регулярно заказывает кофе с кардамоном и ворчит: *"Опять сахар забыла? У тебя в голове дыры, как в моём гараже"*. По вечерам Дила подрабатывает в прачечной, где старый хозяин
Шебнем, учительница младших классов в стамбульской школе для слабослышащих детей, каждое утро покупает два симита у продавца возле парка Мачка. Ее ученик, Али, рисует в тетради кота, пока она объясняет артикуляцию звука «р» у зеркала. На стройке небоскреба в районе Меджидиекёй Демир, сын владельца строительной компании, кричит на прораба из-за перерасхода бетона: «Ты хочешь, чтобы я лично считал
Эмир, парень с облупившейся татуировкой скорпиона на запястье, мыл посуду в кафе за вокзалом Сиркеджи, когда заметил Айше — девушку в потёртой кожанке, крадущую кошельки у засыпающих за столиками дальнобойщиков. «Отдай обратно, — прошипел он, хватая её за локоть, — тут каждый второй с ножом за голенищем». Она вырвалась, оставив в его ладони серебряный кулон в форме полумесяца: «Твой отец всё ещё
Эмир коптел бумаги в старом офисе возле Галатской башни, пахло сыростью и пылью. На столе — три телефона, пачка сигарет "Tekel" и распечатки счетов из швейцарского банка. Он звонил сообщнику Джавиду: *"Если таможня спросит про контейнеры, говоришь — экспорт хлопка. Никаких печатей, понял?"* Вечером в кафе "Каракои" он случайно наступил на ногу Лейле, которая листала