Эмир, парень в мятом фартуке, вытирает стойку в кофейне возле Галатской башни. За окном — крики продавцов гранатового сока, запах жареных каштанов смешивается с ароматом молотого кофе. Лейла, студентка-археолог с потрепанным блокнотом, тычет пальцем в фото сестры-близнеца: «Она исчезла после раскопок в Каппадокии. Говорила о каком-то «ключе под мечетью»». Эмир перекрикивает шум чаек: «И что, я
Франческо, архитектор из Рима, прилетает в Стамбул после смерти дяди, оставившего ему ветхое здание с куполом-луковкой. В пыльном офисе нотариуса ему вручают ключи: «*Там даже плитка сохранилась — синяя, с цветами*», — бормочет старик, разливая ракию в треснутые стаканы. На месте Франческо находит Мехмета — парня в засаленном фартуке, который чинит трубы в подсобке. «*Выглядит, будто последний
Элиф, горничная с потёртым блокнотом в кармане, обнаружила медный ключ с гравировкой «1919» под ковром в номере 310. Арда, в помятой рубашке и с кружкой остывшего кофе, скривился: «Опять гости теряют хлам?» — но замолчал, разглядывая трещину на рукоятке. Они спустились в подвал, где пахло сыростью и анисовым чаем, нашли запертый сундук с письмами на османском. В углу валялась сломанная кукла в
Лейла, 23 года, работает в антикварной лавке в старом районе Стамбула, разбирает коробки с потрепанными книгами и разбитой керамикой. В ящике с турецкими монетами XVIII века находит серебряное ожерелье с треснувшим сердоликом. На шее — холод, внезапная мигрень. Вспышка: женщина в парчовом платье бросает тот же кулон в колодец во дворе мечети. Лейла проверяет архивные записи лавки — в потрепанной
Эмир, худощавый студент-архитектор, каждое утро покупает у уличного торговца симит с кунжутом, пока бежит на лекции в старом здании университета возле Галатской башни. Его соседка Лейла, работающая официанткой в кафе с видом на Босфор, постоянно ворчит на него за разбросанные чертежи в подъезде: «Опять твои бумаги под дверь лезут, как будто я тут уборщица!» Однажды, разбирая вещи умершего деда,
Эмир, 27 лет, вернулся в родную рыбацкую деревню под Стамбулом после смерти отца. В старом доме с потрескавшимися ставнями он находит письмо на турецком: *"Лодка 'Назлы' не случайно затонула… Спроси у Айше про 1993 год"*. На рынке у причала, где пахнет солью и жареными каштанами, местный торговец Мехмет шепчет: *"Твой дядя Хакан до сих пор платит детям, чтобы тебя не
Эмир, запылённый и с потёртым чемоданом, возвращается в приморский городок после десяти лет в Стамбуле. Сестра Лейла встречает его на автовокзале с холодным «Ты опоздал на похороны на два дня». В наследство от отца им досталась полуразрушенная мастерская по варенью: треснувшие банки, ржавые весы, запах забродившего инжира. «Рецепт был только в его голове, — бросает Лейла, разбирая груду писем с
Эмир, инженер-строитель с обветренными от бетонной пыли руками, обнаружил в кармане старой куртки Лейлы чек из ресторана на берегу Босфора. Дату он запомнил — 12 марта, день, когда застрял на ночной смене из-за обрушения грунта на стройке в районе Бешикташ. "Кто платил за ужин?" — спросил он, развернув перед женой смятый листок. Лейла, не отрываясь от раковины, где чистила баклажаны для
Эмир, инженер кибербезопасности из стамбульского района Бешикташ, заметил странные всплески в логах сервера банка, где работал. Его пальцы замерли над клавиатурой, пока на экране мигал курсор — кто-то методично перебирал пароли. «Опять забыл про ужин?» — Лейла, жена, поставила чашку с яблочным чаем на стол, но он отмахнулся: «Не сейчас. Здесь что-то не так». В 2:14 ночи он позвонил Денизу,
В гавани Мидилли, на острове Лесбос, Хайреддин и его старший брат Оруч чинят каркас каика, пока рыбаки тащат сети с путаницей водорослей. Оруч, вытирая смолу с рук об грубую ткань хирки, хрипит: «Госпитальеры с Родоса сожгут доки, если будем ждать». Хайреддин, поправляя тюрбан, сбитый ветром, кивает к западу — там, за мысом, маячит силуэт генуэзской каравеллы. Вечером, в доме с треснувшими
Дениз, в кружевном платье с подпалиной от утюга на подоле, бросила букет в пыльный переулок за рынком. Её сестра Элиф, спотыкаясь о гранитную брусчатку, догнала её у автовокзала, где водитель микроавтобуса жевал семечки и кричал: "Стамбул — через три минуты!" Они втиснулись между корзинами с инжиром, а Дениз, стирая тушь с щёк, шептала: "Они найдут нас по фамилии в билетах".
В швейцарской деревне Лукас, механик с татуировкой волка на запястье, находит в разобранном «Пежо-205» пакет с турецкими сигаретами и фотографией своей покойной матери. Он звонит сестре Марине, которая работает в парижском кафе: «Ты точно говорила, что отец умер от инфаркта?» Тем временем в стамбульском районе Фатих Юсуф, продавец старых часов, получает от клиента медальон с выцарапанным словом