В глухой сибирской тайге, на секретной стройке №17, инженер Клавдия Семенова с треском захлопывает папку с чертежами. "Опять эти сволочи из наркомата урезали лимит на дюраль!" — шипит она, поправляя платок, сбитый порывом ветра из щелевого окна барака. Рядом механик Миша Баранов, обмотанный вязаным шарфом до глаз, ковыряет замёрзшие клавиши арифмометра: "Слушай, а если вместо
Знаешь, иногда жизнь крутит так, что диву даешься. Вот представь: Лондон 40-х, бомбежки, весь город в щепках, а на том самом мосту — Ватерлоо, кажется — сталкиваются двое. Она, хрупкая как фарфоровая статуэтка, балерина Майра. Он — Рой, военный с обложки, этакий красавец в форме. Искры, взгляды, всё как в кино — закрутилось мгновенно. Свадьба? Да он даже успел предложение выпалить, а она, дура,
Знаешь, эта история будто из тех старых пластинок – треск есть, но душу трогает. Представь: пыльный городишко в Северной Дакоте, где даже койоты зевают от скуки. А тут наш Джон – этакий мечтатель с натруженными руками – начинает людям впаривать, мол, бросьте вы эту высохшую землю, в Орегоне-то трава по пояс! "Рай для скота, ребята!" – горланит он на сходках, а местные только в усы
Знаешь, есть такой фильм… Ну, в общем, представь: обычный чувак-ученый Тим копается в каких-то ледяных экспериментах. Решил он как-то заглянуть в старый дом своего предшественника — доктора Кравала, который таинственно испарился лет десять назад. Ну типичная история, да? Заброшка, пыль, скрип половиц — жутковато, но любопытно! И вот они с медсестрой (куда ж без верной напарницы?) натыкаются на
Знаешь, иногда натыкаешься на старые кадры — такие, где всё дрожит в черно-белой дымке, а голос за кадром звучит, будто сквозь вату. Вот смотрю я эти съемки: солдаты идут по разбитым дорогам, люди в выцветших свитерах машут им из окон... Говорят, это снимали прямо в те дни, когда Западная Украина и Беларусь переходили под советскую власть. Ну, или как там это называли — «освобождение от польских
Знаешь, вот история, от которой щемит где-то в груди. Представь: девчонка Бобби — первый рабочий день, все строго, галстуки, бумажки… И тут бац — этот чудак Римс! Изобретатель, который, кажется, только вчера вылез из лаборатории с паяльником в руках. Ну тип — взъерошенный гений, говорит про коноплю и шелк так, будто это рецепт вечной молодости. А она, конечно, в первые же месяцы — хоп! — и
Знаешь, смотрел я тут старые военные хроники — такие кадры с передовой, где наши солдаты зимой 40-го пробиваются через финские укрепления. Бр-р, мороз под сорок, а они в шинелях ползут по снегу… Невероятно просто. И ведь снимали это всё не для красоты — скорее как учебник: мол, смотрите, как мы тут ломали эти бетонные ловушки, которые западные «друзья» финнам настроили. Представляешь? В двух
Знаешь, иногда жизнь подкидывает такие повороты, что хоть святых выноси. Вот с Ларри Дарраном приключилось немыслимое — случайно прикончил мужа своей Ванды. Не со зла, понятное дело, но факт есть факт: парень влопался по полной. А тут ещё этот бродяга Эванс под руку подвернулся — его-то и впишут в виновники, нашёптывая суду «дело ясное». И теперь наш Ларри, как загнанный зверь, считает дни: три
Представьте себе: обычный парень из Штатов, Джон Джонс, в один момент оказывается заброшенным в самую гущу европейских интриг. Ну, корреспондент он, да, но тут всё серьёзнее — не репортажик про сыроварни писать, а вляпаться в историю с каким-то сверхсекретным договором между голландцами и бельгийцами. Говорят, от этого документа вообще всё висит на волоске — война на пороге, а политики как всегда
Представь: парень врывается в гитлеровскую Германию, будто в ад на прогулку. Ищет мать — ту самую, актрису с призраками прошлого в глазах. А вокруг всё сжимается, как удавка: шёпот на улицах, взгляды из-под полей фуражек. Сердце колотится — то ли от страха, то ли от этой безумной надежды. И ведь нашёл, чёрт возьми. Только не в театре с бархатными креслами, а за колючкой концлагеря. Представляешь?
Знаешь, иногда кажется, что тишина в горах может защитить от всего на свете. Вот и семья Рота так думала — их домишко в альпийской деревушке словно висел между небом и землёй, такой уютный, будто время там застряло в прошлом веке. Травяной чай по утрам, овцы на склонах... Ан нет, пришли 30-е, и всё это мирное марево — пфф! — развеялось как дым. Сначала незаметно: сосед перестал здороваться, в
Знаешь, когда смотришь старые вестерны, иногда ловишь себя на мысли: «Ну и времена же были!» Вот, например, история про Техас после гражданки — там вообще ад творился. Представь: одни — скотоводы, которые веками на этих землях овец пасли, а другие — поселенцы, толпами прут с востока, ищут хоть клочок свободной земли. И всё, война на войне! То из-за колодца перестрелка, то из-за пастбищ поджигают