Игорь Смирнов, капитан КГБ с потёртым портфелем из кожзама, получает задание следить за Алексеем Вороновым — инженером-ядерщиком из закрытого НИИ в Подмосковье. Встречаются они в гостинице «Украина»: Алексей, нервно мнущий папиросу «Беломор», бросает фразу: *«Ты же знаешь, что они хотят похоронить это в вечной мерзлоте… а люди?»* Игорь замечает шрам на его правой руке — след от ожога реактором.
В Петербурге, 1912 год. Иван Дубровин, сыщик с пятном сажи на мундире, копается в деле об исчезновении студента из квартиры на Фонтанке. В комнате остались раскрытый учебник химии, остывший самовар и следы грязи со смолой — как с портовых складов. Его помощник Семен, щурясь от дыма дешевой папиросы, бормочет: «Опять за смертью бегать будем?» Начальник фон Штайнер требует закрыть дело до визита
Эмиль, худой парижский паренёк в поношенном берете, прячется за бочками с солёными огурцами на рынке Сен-Клер, когда немецкие грузовики въезжают в деревню. Его сестра Мари сквозь слёзы шипит: *«Беги к ручью, там лодка…»*, но он уже мчится через огороды, цепляясь за кусты смородины. В лесу за рекой он сталкивается с Джонни — рыжим американцем в кожаной куртке, который чинит мотоцикл «Индиан»
В Новосибирске, среди серых панелек и обледенелых трамвайных путей, японский физик-ядерщик Такуя Иноуэ (43 года, очки в черепаховой оправе, привычка теребить цепочку от часов) пытается восстановить украденные чертежи реактора. Его связная — Елена Соколова (29 лет, рыжие волосы собраны в небрежный пучок, след от ожога на левой ладони), дочь расстрелянного диссидента, работает лаборанткой в
Эмили Росс, 17 лет, переехала в дождливый прибрежный городок Блэкхейвен после смерти матери. Каждую субботу она заходит в кафе «Морская чайка», заказывает латте с корицей и рисует в блокноте странные тени, которые видит за людьми — полупрозрачные крылья, светящиеся глаза. Официантка Лиза, единственная подруга, смеется над ее эскизами: *«Опять твои призраки? Может, бросишь кофе, перейдешь на
Игорь Семёнович, следователь из райотдела, копался в архивах на третьем этаже здания с отслоившейся штукатуркой. На столе — чай в гранёном стакане, окурки в пепельнице из-под консервов. Ольга, его напарница в потёртой кожанке, бросила папку: «Опять фальшивые ассигнации. На Таганке, в комиссионке — один водяной знак, как у прошлогодних в Орехово-Зуево». Игорь щурился, сравнивая купюры под лампой:
В небольшом селе под Черниговом местная травница Галина Петровна обнаруживает в своем огороде закопанный сверток с костями и восковыми куклами. «Хто це зробив?» — бормочет она, разворачивая тряпку, пахнущую дымом и полынью. Ее племянница, студентка-биолог Ира, случайно активирует древнее заклятье, переписывая старославянские символы из бабушкиного дневника. На следующее утро колодец в центре села
Джек Морриган, водитель грузовика с татуировкой якоря на запястье, каждую среду возит контейнеры из порта Блэкстоуна в глухой пригород Линдхерст. В баре «Корабельный свист» он оставляет половину зарплаты на стойке, пока местные вроде Гарри «Клешни» болтают про пропажу бензина с нефтебазы. У Джека под сиденьем — затёртая фотография сестры-подростка Эмили, которая исчезла после ночной смены на
Андрей, геолог из Ленинграда, приезжает в туркменское село Карагель с бригадой буровиков. Местный старик Мурат, в засаленном халате и тюбетейке, хрипит у костра: «Здесь копнешь – духи проснутся. Унесет тебя ветер, как ту лису в песках». На складе, пахнущем мазутом и курагой, инженер Сергей чертит карту скважин, ворча на забитый песком фильтр в чайнике. Ночью дочь Мурата, Шемши, приносит Андрею
В Сан-Паулу, 17-летний Рафаэль тайком рисует граффити на стенах фавел, смешивая краски из дешёвых баллончиков и подручных материалов. Его сестра, Клара, работает в прачечной у старьёвщика Жуана, собирая обрывки тканей для коллажей. Они живут в квартире с протекающим потолком, где по вечерам спорят о смысле искусства: «Ты просто пачкаешь стены, а они всё равно закрасят», — бросает Клара, вытирая
Робин Локсли, бывший дворянин, прячется в Шервудском лесу с бандой изгнанников: рычащий Малыш Джон таскает дубовый посох, монах Тук крадет вино из повозок, а цыганка Скарлетт плетет сети из конопли для ловушек. Они грабят налоговые обозы, оставляя солдат шерифа Ноттингемского связанными в грязи. "Завтра в деревне Блит будут печь хлеб — шерифу хватит серебра", — бросает Робин, развязывая
Майор Кротов, в мятом кителе и с вечной пятиминуткой на запястье, разбирал папку с фотографиями убитого в промзоне возле завода «Красный пролетарий». Рядом капитан Савельев, щурясь сквозь дым от «Примы», тыкал карандашом в карту: «Здесь сцепщик вагонов видел, как грузовик уезжал — без номеров, кузов крашеный белой краской, местами облезло». В участке на Литейном пахло сыростью и вареной колбасой.