Марина, флорист из магазина на Ленинском проспекте, каждое утро закупала тюльпаны у бабушки Нины на рынке возле метро «Профсоюзная». В четверг, когда шел мокрый снег, она уронила пачку розовых бутонов — их подхватил Сергей, инженер с завода «Кристалл», спешивший на автобус в Реутов. «Вырастут еще», — пробормотал он, протягивая цветы. Марина рассмеялась: «Только если их не растопчет менеджер из
Лина, семнадцатилетняя школьница из захолустного городка в Айдахо, каждое утро проезжает на потрёпанном велосипеде мимо заброшенного карьера. Однажды она замечает, что за ржавой оградой старого парка появился алый шатёр с выцветшими звёздами на куполе. «Ты видела эту штуку?» — спрашивает её друг Джесси за ланчем, размазывая кетчуп по картонной коробке. Вечером Лина пробирается через дыру в заборе
Лера, Катя и Соня каждую среду после математики торчат у киоска «Снежок» — Лера ковыряет лопаткой ванильное эскимо, Катя рисует в блокноте кривых котов, а Соня считает мелочь для газировки. «В парке за школой видели свет ночью, — бросает Лера, облизывая палец. — Может, НЛО?» Катя морщится: «Там бомжи шастают», но Соня уже тянет их за рукава через дворы, мимо облезлого гаража с надписью «Здесь был
Лукас, механик из Барселоны, коптит руки машинным маслом, разбирая двигатель Cessna в ангаре аэропорта Эль-Прат. Его прерывает звонок от Элиота, пилота из Монреаля: «В коробке с запчастями из Марселя лежит что-то не то — *merde*, тут цифры не сходятся». На экране радара в парижском аэропорту Орли Мари, диспетчер с сигаретным голосом, замечает рейс Элиота, который резко меняет курс. «*Putain*,
Рикардо, 19 лет, с утра месил гущу в джезве на кухне своей бабушки в Сан-Паулу. «*Café sem açúcar de novo?*» — ворчала она, но он уже мчался на склад порта, где грузил мешки с кофе для Senhor Almeida. Там же встретил Изабелу — новую бухгалтерку в потёртых кедах, которая шептала по телефону: «*Eles estão desviando os contêineres, precisa provar…*». Через три дня Рикардо нашёл её блокнот с цифрами
Такуми Фудзивара, в потрепанной куртке и с полотенцем на шее, каждое утро в пять тридцать заводит белый Toyota AE86 с надписью «Fujiwara Tofu Shop» на двери. Он объезжает горные серпантины префектуры Гумма, автоматически корректируя скорость на слепых поворотах — этому его с детства учил отец Бунта, подкладывая под сиденье чашку воды: «Прольешь — не получишь завтрак». Однажды ночью, после
Коугай Сэймэй, охотник на демонов, патрулирует окраины Эдо с потёртым мешком соли за поясом. Его плащ в дырах от когтей ёкаев, а лезвие короткого меча затупилось после ночной стычки у реки Сумида. В хижине под мостом он находит мальчика Харуто, чья рука покрыта чёрными прожилками — признак проклятия Акамадо. «Сожги это до рассвета», — бросает Коугай, вручая ребёнку свиток с киноварной печатью, но
Юкио, 19 лет, ковыряется в записях отца в тесной мастерской, пропахшей углём и маслом. На полу — обломки клинка с синеватой хамоной. «Почему сломался именно здесь?» — бормочет он, проводя пальцем по трещине возле цубы. В ящике с инструментами под слоем пыли лежит карта уезда Идзумо: красный крест возле водопада Сюкэндзи. Ночью к нему пробирается соседский мальчишка, Таро, и суёт смятый листок:
Эмили Карвер, 34 года, три года не покидала двухэтажный дом на Харпер-стрит в Ричмонде. Муж Марк, менеджер автосалона, каждое утро перед работой оставлял у входной двери пакеты с замороженными обедами и нейтральными бежевыми свитерами, которые она заказывала по каталогу. Их дочь Сара, 15 лет, прятала школьные тетради с насмешками одноклассников («Твоя мама — городское приведение») под матрацем с
Антон Караджа, с утра затягивающий потуже ремень на рваных джинсах, разгружает кирпичи на стройке в Бронксе. Его жена Лилия стирает пятна с костюмов в химчистке «Лотос» — запах ацетона въелся в кожу так, что даже дочь Ольга ворчит: *«Пахнешь, как больница»*. По вечерам Антон чинит сломанный стул в гостиной, где на полке пылится альбом с выцветшими фото Кишинёва. *«Сколько ещё? — Лилия бросает
**Абзац 1:** Томас Барлоу, бухгалтер из лондонского района Кеннингтон, находит в ящике комода отцовские письма 1998 года, завёрнутые в газету с кроссвордом. Чернила выцвели, но фраза "Прости, сынок" повторяется трижды. В кафе "Red Mug" он заказывает эспрессо, перечитывает строчки, роняет ложку. Барменша Сара, с татуировкой совы на запястье, замечает: "У вас лицо, будто
Саския, копирайтер в амстердамском рекламном агентстве, задерживается после работы с Виктором, арт-директором. Они пьют кофе из пластиковых стаканчиков, обсуждают срыв дедлайна для клиента — сети супермаркетов. «Ты опять не спала?» — спрашивает Виктор, замечая синяки под её глазами. Она смеётся, поправляет блузку, зацепляет ногой провод от его ноутбука. В лифте, спускаясь в паркинг, он нечаянно