В Хьюстоне, 1969-й, инженер NASA Джерри Болт сидит за пультом с потёртой тетрадью, где карандашом помечены кривые телеметрии *Аполлона-11*. Кофе в его стильной оранжевой кружке остыл, но он всё равно отхлёбывает глоток, когда экран мигает красным. «Джерри, эти показатели выглядят как греческий алфавит», — бормочет коллега, Лиза Морроу, поправляя очки. Болт щёлкает переключателем: «Если мы не
Джек Торн, бывший механик из Невады, нашёл в треснувшем потолке заброшенной заправки конверт с фотографией монеты 1927 года. «Чёрт, да это же Сент-Годенс», — пробормотал он, вытирая масляные пальцы о джинсы. Владелец лавки старых открыток, Луис, позже рассказал, что монету искал коллекционер из Феникса, предлагал 300 тысяч. Джек на ржавом пикапе объездил пять городков: в Бейкерсфилде перерыл
В октябре 1941-го под Смоленском группа отступающих красноармейцев задерживается в полуразрушенной деревне. Сержант Григорий Морозов, бывший учитель из Вязьмы, пытается восстановить связь с командованием, разбирая трофейную немецкую рацию. Рядом рядовой Федор «Костяк» Лопатин, плотник с Урала, мастерит взрывчатку из пустых консервных банок и обрезков проволоки. «Спички есть? — бросает он через
Эмили Паркер, библиотекарь с татуировкой совы на запястье, натыкается на ящик с письмами 1920-х годов в подвале городской ратуши Роквуда. Рядом — Джейкоб Морган, местный учитель истории, который копается в архивах ради диссертации. "Тут про обряд… они называли это 'перезагрузкой времени'," — бормочет он, разбирая потрескавшиеся страницы. Эмили замечает, что в каждом письме
Анна, 34 года, работает ночной медсестрой в больнице на окраине Нижнего Новгорода. Её дочь Лиза, 15, целыми днями сидит в однокомнатной хрущёвке, рисует чёрным маркером на стенах портреты без лиц. В холодильнике — пустые полки, кроме банки солёных огурцов и пачки сливочного масла с истёкшим сроком. «Мама, я в школу не пойду. Опять дразнят из-за куртки», — Лиза закутывается в старый плед с запахом
Джек Торн выходит из автобуса на задымленной остановке в Риверсайде, сжимая пластиковый пакет с тюремными письмами и потрепанной фотографией сестры. На заправке *Эльдорадо* Лора в рваной косухе жует жвачку, ставя перед ним кофе с прогорклым запахом: «Десять лет — и ты явился как бродяга. Мама умерла в прошлом сентябре, даже не спросил». Он молча ковыряет вилкой омлет с резиновыми краями, замечая
Анна Шустрова, менеджер телеком-компании, каждое утро пробивается через толпу в метро «Павелецкая», чтобы успеть к планерке. Максим Леонидович, её начальник, уже ждёт у монитора с графиком установки вышек. «Ты опять проспала?» — бросает он, не отрываясь от бумаг. Анна, поправляя сползший шарф, парирует: «Зато я единственная, кто помнит пароль от сервера». В переговорке пахнет растворимым кофе и
Хироя Мияма втирает воск в доску для прайм-шоу, пока из динамиков старого проигрывателя трещит запись «Glorious Days». В углу зала с потрескавшимися зеркалами Син Итиро Татибана поправляет перчатку с отслоившимися стразами: «Следи за углом наклона, а не за блеском — зрители не дураки, чтобы вестись на дешёвый глиттер». На полу валяется пустая коробка от дораяки, которую они доели после
Клэр, бывший аналитик спецслужб, втихаря копается в данных с камер наблюдения за угловым кафе на 14-й улице Сиэтла. Ее сосед, подросток Марко, таскает из мусорок старые жесткие диски — пытается восстановить записи с разбитой камеры у автосервиса своего отца. «Ты опять лезешь туда, где не светит?» — бросает он, замечая, как Клэр скрывает флешку с вырезками из полицейских отчетов. Она игнорирует
В кампусе инженерного колледжа Пенджаба Саршват и Рандхава ворчат на лекции по термодинамике, рисуя в тетрадях эскизы гитар. «Декан опять пригрозил отчислением, если не сдадим проекты к пятнице, — бормочет Саршват, разбирая заевшие наушники. — А я даже транзисторы не купил». Рандхава, перекинув ноги через спинку стула, предлагает украсть детали из лаборатории: «Там старый Шарма всё равно не
В Мумбаи, на переполненном рынке Кроуфорд, 27-летний Раджеш Патил таскает ящики с манго для лавки дяди. Запах специй и гудки рикш смешиваются с криками торговцев. Он замечает Аниту Шарму — девушку в потёртом сари, которая торгует самодельными браслетами из ракушек. «Сколько нужно, чтобы открыть свою мастерскую?» — спрашивает она, пересчитывая рупии. Раджеш пожимает плечами: «Мой дядя двадцать лет
Адитья, парень в потёртой кожаной куртке, каждое утро чинил сломанные рикши в гараже за рынком Кроуфорд. Однажды в ящике с гайками он нашёл конверт с фотографией Миры — девушки, которая исчезла год назад, оставив только разбитый телефон у киоска с чаем *масала*. «Ты всё ещё ищешь её?» — спросил Радж, его напарник, вытирая руки масляной тряпкой. «Она писала, что боится кого-то из *Chawl*», —