Саша в семь утра выскакивает из подъезда на улицу Горького, спотыкаясь о треснувший асфальт. В рюкзаке стучат банка консервов и учебник алгебры с оторванной обложкой. «Опять проспал, кретин!» — кричит Витьк из-за угла, толкая велосипед с погнутой спицей. На уроке истории Саша пялится на прыщ под подбородком Марьи Семёновны, пока та тычет указкой в карту Куликовской битвы. После школы — магазин
Оксана, засучив рукава, ковыряла засохшую глину под ногтями, пока баба Мария шарила по полкам в хлеву. Жеребенок с переломом ноги хрипел на соломе, пахло полынью и гнилым деревом. «Держи, приложи к ране», — сунула ей бабка плоский камень со царапинами, обмотанный шерстяной ниткой. Через час копыто перестало кровить, но Оксана вырвала полпряди волос, когда вытирала руки о фартук. В сундуке под
Елена, учительница географии из Подольска, задержалась после уроков, разбирая потрепанные контурные карты. В пустом классе появилась пятнадцатилетняя Катя в рваных кедах и куртке не по сезону: «Ты в детдоме меня родила. 12 июня 2004 года – дату помнишь?» Женщина выронила стопку тетрадей, когда девочка швырнула на стол справку о рождении с пометкой «отказница». На автобусе №17 они поехали в
Маруся, 12 лет, зарылась в старый мамин свитер с дыркой на локте. Походка отца — стук каблука о бетон — теперь только вибрация в полу. В подвале, куда они перебрались после взрыва, пахло сыростью и горелым сахаром. Бабушка Оксана ставила на ящик из-под патронов банку с тушёнкой: *«Съешь, пока крысы не учуяли»*. Девочка щупала горло, пыталась вытолкнуть звуки. В кармане — обгоревшая фотография:
Джейк Морроу, 28 лет, таскает ящики с тунцом на рынке Сиднея. Руки в рыбьей чешуе, запах соли въелся в кожу. По вечерам он пробирается в заброшенный ангар за портом — там подпольные бои. Лила Картер, его соседка с третьего этажа, моет стаканы в баре «Коралловый риф». Смахивает волосы, залитые пивом, и шепчет ему за стойкой: «Ты снова проиграешь, если будешь спать на угрях вместо тренировок». Она
Юма, 23 года, передвигается на коляске из-за ДЦП, рисует мангу в душном токийском офисе. Ее начальница, Маю, в красных очках и с вечным сигаретным запахом, бросает: «Твои эскизы слишком… мягкие. Читатели хотят крови, а не сопливых монстров». Юма стискивает планшет — ее имя никогда не будет в заголовках, пока она работает «тенью». По дороге домой колесо коляски застревает в трещине асфальта возле
Лена Морроу, 17 лет, целыми днями торчит в закусочной *Red Sparrow* на окраине Чикаго — моет посуду, разгружает коробки с замороженным картофелем фри. После смены прячет чаевые в жестяную банку из-под печенья под кроватью: копит на операцию младшему брату, у которого порок сердца. По дороге домой забегает в библиотеку — берет старые учебники по биохимии. «Ты опять в этот свой винтилабиринт?» —
Сергей Михеев, водитель автобуса с облупленными сиденьями, нашел замерзшее тело в сугробе за гаражным кооперативом «Рассвет». Начальник участка Петренко, вытирая крошки селедки с губ, бросил: «Опять ваши пьяные бредни? Вчера у Семеныча самогон пили — вот и мерещится». Михеев, не дождавшись милиции, пошел к лесопилке — спросить у сторожа дяди Коли. Тот, поправляя валенок на проваленном полу,
Максим приезжает в деревню под Псковом после армии. Отец, Николай Иванович, молча кивает с порога сарая, где чистит ржавую косу. В комнате пахнет сеном и лавандой — мать, Тамара Сергеевна, вытирает пыль с фотоальбома. На кухне варенье из крыжовца в треснувшей банке. Всплывают обрывки прошлого: Лика в ситцевом платье бежит за поездом, кричит: «Напишешь хоть раз?» Максим разбирает старые коробки,
Тарас копался под капотом «Запорожца», когда в мастерскую ввалился Григорий в кожаном пальто, пахнущем дешевым одеколоном. «Через неделю выселят, если не отдашь три тысячи», — бросил он, разглядывая грязные ключи на стене. Механик вытер руки об промасленную тряпку: «Скажи своему пахану — пусть сам придет торговаться». На следующий день в кофейне «Под липами» Оксана, перебивая гул кофемашины,
В панельці на вул. Сахарова, 14, Олена, фармацевт з аптеки «Здоров’я», знаходить у шухляді з виручкою лише дві стопані купюри. Її чоловік Микола, водій маршрутки №127, три дні тому перестав брати зранку термос із кавою — приховує, що його звільнили після суперечки з диспетчером. «Ти знову куриш?» — питає вона, коли він вертається о восьмій вечора, пахне дешевими «Примами» та переклеєними
Марк, сорокалетний архитектор из Москвы, врезался в забор на окраине Выборга из-за сломанной GPS. Местная жительница Лида, владелица крохотной типографии, вышла ругаться, но, увидев его чертежи на заднем сиденье «Лады», смягчилась: «Ты ж не марать их собрался? У меня принтер свободен». Он неделю ночевал в её мастерской, помогая печатать афиши для городского фестиваля. Вечерами пили чай с