Лора Мендес, 27 лет, моет стойку в закусочной *El Rincon* на углу 14-й и Брайант в Сан-Франциско, когда врываются двое в масках скинхедов. Один хрипло кричит: «Кошельки в пол, быстрее!» Она замечает татуировку на его запястье — стилизованную букву «М» с короной. Позже, в участке на Мак-Аллистер, ее сестра Нина, детектив с пятилетним стажем, щелкает ручкой: «Ты уверена, что это был *их* символ?
Сергей, инженер-электронщик из промзоны под Новосибирском, ковырялся в платах старого «Витязя», когда Дмитрий, сосед-сварщик, ввалился в квартиру с коробкой транзисторов. «Опять свет моргнул на ТЭЦ-3, — бросил он, сбивая снег с сапог. — Два часа котел не грузили, будто нарочно». Сергей ткнул паяльником в конденсатор: «Слушай, в эфире третью неделю — одни цифры. Вчера 14, сегодня 13… Как будто
В Лилле ветеринар Элен Дюваль разбирает вещи в подвале после смерти отца. Её шестнадцатилетний сын Люка натыкается на коробку с треснувшим фарфором и дневником 1942 года. На странице 23 — фото мужчины, похожего на прадеда Рене, но в форме лесничего из Арденн. «Ты в курсе, что у нас там родня?» — Люка вертит потёртый снимок. Элен отмахивается: «Отец всегда врал про ту войну». На следующее утро она
В Сантареме, на берегу Амазонки, 17-летний Тиаго торгует пираруку на рынке, пока рыбаки в выгоревших рубашках спорят о пропавшей лодке. Его сестра Карла, стирая окровавленные бинты в жестяном тазу, находит в реке статуэтку Огума с треснувшим лицом. «Она *дышит*», — шепчет она, тыча пальцем в влажный песок, где следы ведут к хижине шамана. Там старик Жоакин, разливая кашасу в ржавые кружки,
Ли Чжэнь копался в ящике комода, выдвинутом до упора, когда между стопками белья нашел конверт с истертой печатью. Внутри — письмо от отца, пропавшего восемь лет назад: *«Если читаешь это, значит, я не вернулся с шахты “Черный журавль”»*. На улице, в двух шагах от вокзала с треснувшими часами, Сяо Мэй ждала его у ларька с жареными каштанами. «Ты что, опять в старых бумагах копаешься?» — спросила
Лайла Доусон, 28-летняя автомеханик из захолустного городка возле Пенсильванских гор, находит в рюкзаке пропавшего брата Итена потрёпанный блокнот с зарисовками птиц и координатами заброшенной угольной шахты. Она вспоминает, как за неделю до исчезновения он спорил по телефону: «Ты не понимаешь, тут не просто земля — они её едят». В гараже, пахнущем машинным маслом и ржавчиной, Лайла натыкается на
Анна приехала в село Заозерное после похорон бабушки. В старом сундуке под кроватью она нашла конверт с вырезкой из газеты 1987 года: «Пропала девочка с родимым пятном в виде птицы». Сосед Максим, с которым они когда-то ловили раков в камышах, принес банку варенья и пробормотал: «Твоя бабка просила передать. Говорила, не лезь в дела, которых не знаешь». На обратной стороне фотографии заброшенной
Джейк Маллиган, лейтенант полиции из Чикаго, каждое утро брал кофе в забегаловке на углу Мэдисон-стрит. В пятницу, пока он разминал затекшую руку после ночной смены, бармен Сэм протянул конверт с фамилией «Маллиган», выведенной синими чернилами. Внутри — фото его покойной сестры Лоры, стоящей у заброшенного элеватора в районе Пилсен. «Кто-то троллит», — пробормотал Джейк, но уже через час рылся в
Джек Морроу, осуждённый за поджог, ковыряет ржавчину на пружинах койки в камере 12B тюрьмы «Хартленд». Его сосед, Картер Вейн (бывший адвокат, осуждённый за убийство клиента), рисует на стене маркером схему вентиляции. «Если пролезем через кухню, упрёмся в забор с датчиками движения», — бормочет он, обводя трещину на бетоне. Джек прячет под подошвой ботинка кусок проволоки, найденный в
Алексей Морозов, слесарь 42 лет с обветренным лицом, каждое утро пил чай из жестяной кружки возле станка на Тверском машиностроительном. В пятницу, когда начальник цеха Геннадий Петрович, пахнущий «Беломором», вызвал его в кабинет с отслоившимися обоями, предложил стать мастером: «Ты ж двадцать лет тут шурупы крутишь. Семье-то квартира нужна?». Алексей молча ковырял гвоздём трещину в столе,
В порту Дублина Шон Маккарти, втирая сажу с рук в потертую джинсовку, кричит брату Финну: «Ты спятил? Эти контейнеры проверяют таможенники каждые три дня!» Финн, доедая вчерашний сэндвич с тунцом, бросает упаковку в лужу: «Слушай, если бы ты не тормозил с разгрузкой, мы бы уже всё перевезли в гараж на Томас-стрит». Утром Шон пьёт чай с дешёвым печеньем в съёмной квартире над пабом, слушая, как
Лайла, рыжеволосая курьерша из Саутварка, нашла потёртый конверт в кармане старого пиджака, купленного на рынке Боро. Внутри — десять фунтов 1968 года и фотография мужчины в шляпе-котелке на фоне доков Ливерпуля. «Кто этот тип?» — спросила она у продавца-антиквара, тыча пальцем в снимок. Тот пожал плечами: «Может, спросишь у Джека с Хай-стрит? Он тут копайнсами торгует, вроде дед его из Австралии