Шелк (1-3 сезон)

В дождь на мостовой Ливерпуля Томас Харгрейв, инженер с обветренными руками, роняет чертежи в лужу. Его дочь Клара, 17 лет, в платье с выцветшими розами, подбирает листы: *«Пап, они ж сгниют. Опять ночевал у станков?»* Он молча поправляет очки с медной оправой — трещина на левой линзе с 1910-го, после взрыва в цеху. На фабрике «Ланкашир Стил» паровые молоты грохочут до рассвета; рабочие в промасленных фартуках шепчутся о забастовке. В конторе управляющий Саймонс тычет пальцем в график: *«Харгрейв, твои шестерни ломают конвейер. Исправь до пятницы, или пенсия матери станет твоей проблемой»*.

Клара пробирается в запретный цех через дыру в заборе — там находит дневник умершего брата. На странице с пятном виски карандашный набросок механической прялки. В портфеле отца она обнаруживает письма от конкурентов из Бирмингема: *«Согласны на ваш патент в обмен на молчание о браке с Элис Мортон»*. Вечером за чаем с перестоявшим бергамотом мать роняет серебряную ложку: *«Ты похожа на неё. Он тогда выбрал фабрику вместо её похорон»*. Через неделю Клара втискивает чемоданчик с инструментами в вагон третьего класса — билет до Эдинбурга куплен на деньги от продажи фамильного сервиза. Кондуктор смеётся: *«Девчонки не паяют двигатели»*. Она достаёт братов дневник: *«Мой брат научил. А вы когда-нибудь чинили турбину под пушечный гром?»*.