Сокровище (2022)

Зола, 27 лет, копатель в заброшенной шахте под Йоханнесбургом, ежедневно протирает пот со лба тряпкой в горошек. Натыкается на ржавую коробку с порванной картой, где красным крестом помечен тоннель под районом Соуэто. В таверне «Мама Руби» за стаканом имбирного пива он тычет пальцем в схему: «Это чёртов Уитвотерсранд?» — «Нет, брат, — бормочет Табо, бывший шахтёр с шрамом через бровь, — тут глубже. Дорога к _нгомам_ — тем, кто спрятал правду до нас». За окном грузовик с алмазами подскакивает на выбоинах, осыпая гравий.

В Кейптауне, среди лотков с билтонгом и ярких тканей на Greenmarket Square, Лина, студентка-архивистка, скрещивает руки: «Ваша карта — подделка. Смотри: линии совпадают с канализацией 80-х». Гленн, главарь банды «Копья», врывается в её квартиру на Лонг-стрит, выбивая дверь каблуком крокодиловых ботинок. Погоня через трущобы, где дети бросают жестяные банки под колёса полицейских джипов. В пещере Драконовых гор Зола находит не сундук, а коробки с плёнками: кадры расстрелов 1976 года. «Слушай, — Табо включает проектор, голос дрожит, — это те сокровища, что искал мой отец. Они сгорели в той же шахте». Лина перематывает ленту, на экране мелькает лицо её бабушки в толпе протестующих.