Ноева акула (2021)

В прибрежном городке Рокпорт Ной Мэтисон, бывший морской биолог, клеит уплотнитель на треснувшую лодку во дворе. Его дочь Лиза, в рваных джинсах и с татуировкой осьминога на запястье, тащит ящик с консервами из гаража: «Пап, если мы не выдвинемся до заката, нас смоет, как тех туристов с пирса». Ной молчит, вытирая масло с отвертки о футболку с надписью *Oceanic Research ’98*. На кухне его жена Марта разворачивает старую карту с отметками глубин — красные кресты вокруг бухты. «Ты уверен, что они поднимутся так близко?» — она тычет в зону возле маяка. Ной хмурится: «При такой солености — да». В раковине застревает кусок водорослей, пахнущих гнилью.

Эдди Брэкстон, сосед-рыбак, приносит им коробку раций, украденных из портового склада. Его руки в шрамах от сетей: «Вчера в трале — полчелюсти акулы. Белой. Но зубы... будто скрестили с пираньей». Он включает рацию — слышен переговор мэрии: «Эвакуация добровольная, угрозы нет». Лиза фыркает: «Добровольная, пока кого-то не разорвало». Ночью Ной и Эдди плывут к заброшенной нефтяной платформе. В луче фонаря — тени стайками бьются о иллюминаторы. «Там!» — Эдди хватает его за плечо. Спинной плавник, разрезающий воду, неестественно острый, как нож. Ной шепчет: «Они мутировали. Из-за стоков с завода». Эдди тянет рычаг мотора: «Значит, Ной, твой ковчег нам не поможет».