Гулабо и Ситабо (2020)

Гулабо, в потёртом сари цвета куркумы, копалась в огороде за хижиной из глины и соломы. Её пальцы вцепились в мотыгу, пока она перебрасывала комья земли, смешанные с сухими листьями нима. В трёх километрах к востоку, на базаре в Рампуре, Ситабо торговалась со стариком-торговцем за пачку кардамона: «Двадцать рупий? Да твой кардамон прошлогодний, вон даже муравьи не лезут!» — её смех перекрывал рёк ослика, привязанного к столбу с выцветшими плакатами Болливуда. Вечером, у печки на дровах, Гулабо вытирала пот со лба тканью, испачканной в хне, и говорила сестре: «Если не продадим пшеницу до дождей, как отдадим долг Пандиту-джа? Он уже корову грозится забрать».

Ситабо, разбирая гору потрёпанных сари в углу комнаты, достала спрятанную под ними железную коробку с монетами. «В Дели, — прошептала она, стуча пальцем по карте, вырванной из школьного учебника. — Там на ткацкой фабрике Раджеша-сахиба платят втрое больше. Даже если...» — голос дрогнул, когда за окном завыл ветер, неся запах пересохшего колодца. На следующий день Гулабо, обматывая тряпками колесо телеги, нашла в земле треснувший колодезный журавль — верёвка порвалась, как и в прошлом месяце. «Без воды урожай сгорит», — пробормотала она, а Ситабо в это время тайком клала в мешок бамбуковый гребень матери — единственную вещь, которую та не заложила у ростовщика.