Все мы смертны (1990)

В Йоханнесбурге, на улице с треснувшим асфальтом, Табо Мокгена, 17 лет, чинит велосипед, украденный у брата-алкоголика. Его сестра Линдиве, пряча под школьной юбкой листовки с призывами к забастовке, шепчет: «Папа опять продал радио. Теперь слушать новости нечем». За стеной, в комнате с обоями цвета ржавчины, их мать Нома перебирает фасоль, вспоминая, как вчера полиция разогнала демонстрацию у вокзала — в воздухе до сих пор пахнет слезоточивым газом. Табо крадет у соседа-индийца пачку сигарет «Lucky Strike», обещая вернуть долг после завтрашних гонок на грузовиках в Соуэто.

На ферме под Кимберли Йоханнес ван дер Мерве, 54 года, выбрасывает в помойную яму сломанный плуг, проклиная дожди, которые смыли верхний слой почвы. Его жена Марта, стирая окровавленную рубашку сына-солдата, находит в кармане письмо от чернокожей медсестры из Претории: «Вы говорили, они не умеют читать. А она пишет лучше тебя». Ночью Йоханнес стреляет в шакала, разорвавшего курятник, но промахивается — ружье дрожит. Утром в местном баре «Die Rooi Spinnekop» он спорит с барменом-метисом: «Выкупи мою землю за гроши? Лучше сожгу». Бармен молча протирает стакан, думая о долгах дочери-студентки, которая учит французский по радио втайне от отца.