Когда тело молодой девушки обнаруживают на пляже в тихом польском городке, эта трагедия потрясает всю местную общину. Город, до этого живший размеренной и спокойной жизнью, внезапно оказывается в центре вихря слухов и подозрений. Назначенный на дело прокурор сразу понимает, что за этой трагедией скрывается нечто гораздо более мрачное и сложное, чем кажется на первый взгляд. Мать убитой,
После двадцати лет брака Нина и Войтек сталкиваются с кризисом в отношениях, причиной которого становится их неспособность завести ребенка. В попытке спасти брак они знакомятся с Магдой, молодой женщиной, чья энергия и жизнелюбие завораживают их обоих. Решив, что Магда могла бы стать суррогатной матерью, они надеются, что это решение принесет долгожданное счастье и откроет новую главу в их жизни.
Успешный и знаменитый автор, чьи книги давно стали бестселлерами, ведет идеальную жизнь на виду у всех, но внутри его терзают тени прошлого. Детские травмы и незаконченные дела остались позади в его родном городе, куда он поклялся больше не возвращаться. Однако угроза со стороны таинственного шантажиста заставляет его пересмотреть это решение. Вернувшись домой, он сталкивается с городом, который
В старом квартале Варшавы Алиция, 23 года, копается в коробках с книгами в подвале университетской библиотеки. Ее пальцы натыкаются на потрепанный дневник 17-го века с кляксой в форме креста. «Черт, тут про какого-то «стражника туманов»…» — бормочет она, вытирая пыль рукавом свитера. В тот же вечер, за чашкой цикория в кафе на Заменхофа, ее друг Марек, студент-архивист, тычет в страницу: «Смотри,
В 1996 году во Вроцлаве 19-летнего Томека Коменду задерживают по подозрению в убийстве 15-летней Дороты Шпаковской. Тело находят у заброшенной пристани на Одре — синяки на шее, в кармане куртки записка с инициалами «Т.К.». Соседка Марыся Гурницкая клянётся, что видела, как Томек тащил девушку в кусты, но позже отказывается от показаний, шепча матери Томека, Янине: «Меня запугали, прости».
Марцин, 27 лет, работает дворником в старом районе Варшавы. Во время уборки возле кирпичной стены на улице Заменхофа он находит ржавый медальон с гравировкой «Алисия, 1943». Внутри — потёртая фотография девушки в платье с кружевным воротником. «Смотри, Кася, — тыкает он пальцем в снимок, — похоже, её тут расстреляли. В справочной пишут, это место гестапо раньше было». Подруга-архивистка, жуя
Якуб, парень в потёртой кожаной куртке, находит в бабушкином шкафу за пачкой старых газет пожелтевший конверт. Внутри — фотография 1947 года: группа мужчин в мокрых рубахах стоит у реки Буг, держа в руках какие-то железные цепи. На обороте надпись: *"Не дай им выйти за черту"*. Его сестра Агата, закручивая банты на крестильном платье племянницы, смеётся: *"Опять дедовский хлам?
Марек, студент-юрист из Варшавского университета, копался в старых документах в библиотеке на улице Краковское Предместье, когда наткнулся на флешку с пометкой *"Проект 12/21"*. В кафе *"Зеркала"* за углом он вставил ее в ноутбук — там оказались переписки чиновников о тендерах на ремонт моста Понятовского. "Черт, тут даже моего декана упомянули", — пробормотал он,
Кая, 17 лет, живет с матерью-швеей в хрущевке на окраине Лодзя. Каждое утро она протирает запотевшее окно в подъезде, чтобы проверить, не украли ли велосипед с ржавой рамой. После школы бежит на фабрику «ПолоТекс» — фасует акриловые краски в блистеры, пряча под фартук тюбики с бракованными партиями. «Снова профукала смену?» — хрипит бригадир Вацлав, указывая на синий развод на ее манжете. Дома
Марек, затягиваясь дешёвой сигаретой у входа в варшавскую библиотеку на улице Краковское Предместье, ковырял отколотый кусок штукатурки на стене. В кармане дрожал старый Nokia — только что пришло смс от Каси: *«Нашли ящик под лестницей. Письма на идише, фото с вырванными лицами. Приезжай, пока Зося не вызвала копов»*. Он пнул пустую банку из-под пива, вспомнив вчерашний разговор с сестрой: «Ты
В старом районе Варшавы, между панельными домами и лавками с *pierogi*, Кася, 19 лет, моет окна в пятиэтажке. Её отец, Войтек, пьёт *żubrówkę* на кухне, ругает дочь за отказ работать на семейной стройке: «Ты думаешь, университет спасёт? Бумажки кормить не будут». Она сбегает через чёрный ход, встречает Матеуша, соседа-граффитчика, который рисует на стене заброшенной прачечной сову. «Слушай, —
В Кракове, на задымлённой улице возле соляной шахты Величка, Казимир, 45-летний шахтёр с облупленными ногтями, находит в породе странный слиток с выцарапанной латинской фразой: *"Sic transit gloria mundi"*. Он прячет его в карман робы, зажимая между пачкой дешёвых сигарет «Мальборо» и потёртым кошельком. Дома, в хрущёвке на улице Казимежа, его дочь Зофья, студентка-архивистка, чинит
Анджей, водитель грузовика с потрескавшимся зеркалом на «Скании», замечает Еву на заправке под Люблином. Её «Полонез» заглох, капот дымит. «Засорился топливный фильтр», — бурчит он, ковыряя ключом в грязи. Она, учительница из Варшавы, предлагает кофе из синенького термоса: «Выпейте, а то руки дрожат». Он ворчит про ремень ГРМ, но садится рядом. Потом соглашается подбросить до Радома — «Только без
Лидия, рыжая с веснушками, ворчит на сломанный замок в раздевалке студии на улице Подвальной. Ее подруга Кася, вечно в растянутом свитере, клеит скотчем оторванную подошву у танцевальных туфель: *"Если Павел увидит — опять про финансы начнёт. У него вчера даже кофе закончился, жевал сухой растворимый из пакетика"*. Виктория, самая младшая, прячет за шкафом рентгеновские снимки — колено