Марина и Варя, две однокурсницы, не подозревают, как тесно переплетены их судьбы. Их связь начинается задолго до их знакомства — с бурного романа их родителей: отца Марины, Бориса, и матери Вари, Людмилы. Борис оставляет Людмилу разбитой и одинокой, вернувшись к своей семье, и это решение навсегда меняет жизни двух женщин. Варя, вынужденная работать на панели, чтобы поддержать мать, затаивает
Оля, в розовой кофте с вытянутыми манжетами, тащила ведро с колодезной водой к хлеву, когда заметила Андрея у старой груши. Он сидел на корточках, ковырял ножом кору, будто вырезал инициалы. «Опять про трактор?» — спросила она, ставя ведро так, что брызги попали на его потертые кроссовки. Он промолчал, достал из кармана смятый конверт: «Через неделю приедут, оценят участок». За спиной у Оли
Тарас, водитель маршрутки с облупившейся краской на дверях, каждое утро объезжал райцентр, развозя учительниц и пенсионеров. Дома — треснутая плитка на кухне, жена Оксана, которая десять лет твердила: «Ремонт сделаешь, когда у соседей золото кончится?» Вечером, за рюмкой самогона с соседом Иванычем, он выдумал план: жениться на бездомной из соцприюта, чтобы Оксана испугалась развода. «Бумагу
Лиля, 17 лет, в рваном красном платке, прячет пачку сигарет «Прима» под юбку, пока мать Стефания разводит карты на кухне с треснувшим линолеумом. "Снова с тем парнем из городского увиделась?" — шипит отец Николай, чиня телегу во дворе, где куры копаются в ржавом ведре. Девчонка молчит, прижимает к груди потрёпанный блокнот со стихами про электрички. Вечером у колодца её ждёт Андрей, сын
Марина выгружает чемодан с потёртыми наклейками «Киев-Львов» у дома с облупленными синими ставнями. Отец, Николай, встречает её молча, пальцы в краске от масляных холстов в мастерской. «Ты зачем вернулась? Тут тебе не галереи модные», — бросает он, разглядывая её розовые волосы. На рынке Оксана, в фартуке с пятнами от свёклы, шепчет за прилавком: «Твой Андрей теперь с Соней из шиномонтажа крутит.
Оля, аптекарша с восьмилетним стажем, каждое утро протирала пыль с коробок *«Анальгина»* и пересчитывала йод. В тот день бабка в платке тыкала пальцем в рецепт: *«Мне от печени, но без этой гадости, от которой в туалет не отойти»*. За дверью хлопнул автобус №562 — Саша, водитель с перегаром после вчерашних посиделок в гараже, курил у остановки. Дождь размыл граффити на павильоне. *«Тебе в
Оля, в потёртых джинсах и мужской рубашке, вытирала пот со лба, разгружая ящики с персиками у сарая. Отец, Николай Иванович, ворчал, что пора бы уже замуж, а не с деревьями возиться. «Ты бы хоть Володьку из райцентра присмотрела, у него трактор новый», — бросал он, затягиваясь самокруткой. Сестра Марина, беременная третьим, приезжала на выходные, привозила конфеты в смятых фантиках: «У тебя,
Оксана разбирала хлам на чердаке старого дома в Боярке, когда наткнулась на деревянный сундук с выцветшей вышивкой. Внутри, под слоем пожелтевших газет 60-х, лежала пара сережек с треснувшими аметистами. "Це ж мамині?" — спитала вона у бабці Марії, которая чистила картоплю на кухні. Та замерла, провела пальцем по краю серветки з узором «петриківка»: «Ні… Це Люба носила. Моя сестра.
Сергей тащит Андрея через разбитый двор в Горловке, спотыкаясь о ржавые гильзы. Отец, Иван Степанович, задыхается в полуразрушенной хрущёвке — нужен ингалятор и антибиотики. Андрей, пахнущий краской из автосервиса, где работал до войны, находит в аптеке пустые коробки: «Тут ещё пачка анальгина…». Выстрелы со стороны рынка. Сергей, в рваном камуфляже, толкает брата за прилавок: «Не высовывайся,
Оксана, сорока двух лет, в пятницу после смены на консервном заводе в Виннице застала дочь Машу за сбором рюкзака. На кухонном столе валялись распечатанные билеты на поезд до Киева — «ПТУХ» на 17:30. «Ты думала, я не замечу?» — Оксана смахнула крошки от сухарей в ладонь, оставив на столе след от влажной тряпки. Маша, не поднимая глаз, застегнула молоток на куртке: «Там общежитие и стипендия.
Антон, 24 года, разгружает коробки с консервами в подсобке киевского супермаркета «Велмарт» на Оболони. Вечером, за чаем в хрущевке бабушки, находит затертую тетрадь с пометкой «ДС-2, 1981» меж старых фото. Соседка Ира, фармацевт из аптеки напротив, замечает в блокноте схемы тоннелей: «Это ж под тем сквером, где сейчас фонтан. Там раньше КГБшники в кожанках совались». На следующий день,
Логан Рой в своем кабинете на 40-м этаже мраморного небоскрёба разминает пальцы, глядя, как Кендэлл лихорадочно листает отчёт о долгах стартапа Vaulter. «Ты хочешь выкинуть миллиард на эту цифровую помойку?» — хрипит он, стуча костяшками по столу. Кендэлл поправляет манжету, пытаясь не смотреть на упаковку ксанакса, торчащую из кармана отца. Внизу, у лимузина, Роман швыряет бумажный стаканчик в
Оксана, 38 лет, работает в швейном цеху на окраине Киева. Ее дочь Марьяна, 15, после школы торчит у подъезда с новым знакомым — Дмитром, сыном местного аптекаря. «Ты с ним осторожней, — бормочет Оксана, разбирая покупки из «АТБ», — у них деньги пахнут не нашим перцем». Марьяна хлопает дверью комнаты в общаге, где трещит радиатор, а соседи через стенку ругаются из-за долгов за свет. Вечером Оксана
Олег застрял в пробке на Московском проспекте, пятый клиент за вечер нервно барабанил пальцами по стеклу. «Тут скоро пешком швидше буде», — буркнул таксист, разворачиваясь к заднему сиденью. Женщина в промокшем тренче, назвавшаяся Мариной, попросила свернуть к школе на Оболони — забыла там папку с контрольными. В учительской они нашли только уборщицу Лиду: «Хто зараз тетрадки вночі розбирає?
Ольга, 23 года, переезжает из Львова в Харьков — старый чемодан с наклейками авиакомпаний, потертый свитер с капюшоном. Ей нужно оплатить долги матери: три тысячи долларов за три месяца. Устраивается сиделкой к Марку, ветерану-афганцу, живущему в хрущевке на Салтовке. Каждое утро — маршрутка №65, запах лекарств и перекиси, разговоры про войну. «Ты знаешь, как пахнет горелая техника в ущелье?» —
Игорь Михеев, стоматолог из киевской районной поликлиники, каждое утро заезжал в подъезд пятиэтажки на Оболони — его кабинет ютился на первом этаже, между аптекой и продуктовым ларьком. Жена Оля упрекала: «Ты что, за бесплатно им зубы лечишь? Соседи третий месяц за ремонт не платят». В кресле у Игоря чаще оказывались пенсионеры с полисами и школьники с сосульками вместо денег. Вечерами он чинил
Волонтерский центр на Подоле, Киев. Олег, 32 года, в рваной куртке с нашивкой «Кропива», сортирует коробки с тушенкой и бинтами. «Сколько раз говорить — антибиотики в холодильник!» — бросает он Марине, студентке-медику, которая пытается пристроить на полку банку с домашним вареньем от бабки из Чернигова. По вечерам они грузят «Таврию» с пробитым глушителем — два рейса до Краматорска, обратно
Настя, рыжая девушка в потёртой кожанке, сбегает из свадебного зала в Каменец-Подольском, оставив на столе записку: *«Не ищи. Вернусь, когда он сдохнет»*. В автобусе до Киева она дрожит, стискивая рюкзак с паспортом и фоткой младшего брата. Через три дня уже моет полы в кафе возле Лыбедской — хозяйка, женщина с татуировкой дракона на шее, бросает ключи от подсобки: *«Спи тут, пока менты не
В центре — Микола, 34 года, папарацци из Киева. Живет в хрущевке на Оболони, третий этаж, балкон завален коробками с пленкой «Свема». Каждое утро начинает с кофе из автомата у метро «Левобережная», потом едет на маршрутке к ресторану «Шаланда», где тусуются местные «звезды». 12 октября ловит момент: певица Алина Ратушная в слезах бьет стекло зонтом у своего Porsche Cayenne. Микола прячет камеру в
Олег, в засаленном комбинезоне, ковырялся в двигателе «девятки» в гараже за старым хрущевским домом. Катя, обмотав шею шерстяным платком, пересчитывала выручку на овощном рынке — пахло гнилой капустой и подгоревшим маслом из чебуречной. «Санька из автосервиса звонил, — сказала она вечером, выкладывая на стол тушеную картошку. — Предлагает тебе подработать на «левых» запчастях. Говорит, через
Оксана, 24 года, в спешке перебирает гору грязной посуды в кафе «Подсолнух» на Подоле. За окном — маршрутки, утопающие в снежной каше, а внутри — запах жареных чебуреков и ворчание повара Виктора: «Снова клиент жалуется, что борщ холодный. Ты хоть пробовала его греть?» Она прячет потрескавшиеся от моющего средства руки под фартук, выдыхает: «Через пять минут закрываем. Дай хоть дотащить». По
Представляешь, Лизе пришлось уйти из дома после жаркой ссоры с мужем. Наговорила лишнего, наверное, но кто в пылу скандала считает слова? А наутро брат мужа нашёл её в лесу — без сознания, вся в царапинах. Как она там оказалась? Даже представить страшно. Очнулась — и ничего. Ни имени, ни прошлого. Пустота. Теперь приходится заново учиться жить. Муж Борис — будто чужой. Говорит, мол, мы семь лет
Вот есть у нас в поселковой полиции сержант Мария Комиссарова — ну, это что-то! Знаете, как это обычно бывает в маленьких городках? Все друг друга знают, дела тихие… Ан нет! Машка — это отдельная история. Ну, во-первых, она не просто «сержант» — мастер спорта по восточным единоборствам, между прочим. Представляете, как преступнички наши вздрогнут, когда эта хрупкая с виду девчонка запросто может