В мире, где каждый день может стать последним, а доверие – это роскошь, группа смелых оперативников живет на грани между жизнью и смертью. Их миссия – защищать свой народ, но для этого им приходится погружаться в самую глубь вражеской территории, где каждое неверное движение может обернуться катастрофой. Под прикрытием обычных граждан, эти бойцы разыгрывают сложнейшие операции, чтобы
Психолог, переживающий личную трагедию, решает перевернуть свою жизнь, меняя привычный ритм на ночные сеансы, которые становятся его новой реальностью. Оставшись единственным опекуном детей после загадочной смерти жены, он пытается справиться с горем и одиночеством, погружаясь в мрак ночи и человеческих душ. Каждая встреча с пациентами — это шаг в неизведанное, где он сталкивается с самыми
Валерия, 27 лет, парикмахер из Одессы, каждое утро режет чеснок для маринада к шашлыкам в ларьке отца. «Ты точно хочешь этого айтишника с его киббуцем?» — спрашивает подруга Маша, разглядывая фото Амира в телефоне. Свадьба через три недели, но чемодан с вышиванкой и банками лечо уже неделю стоит у двери. В Тель-Авиве Амир, закатав рукава рубашки, красит скамейку у бассейна в общежитии для новых
Лиор, парень с облупленной татуировкой скорпиона на запястье, разгружал ящики с хумусом на кухне тель-авивского кафе "Эльгаз". Вентилятор скрипел, не справляясь с октябрьской жарой. "Слушай, ты опять забыл пометить просрочку", — бросила Шири, повариха с сигаретой за ухом, тыча пальцем в банку тхины. За дверью послышался грохот — немецкий турист в сандалиях с носками уронил
В Тель-Авиве, на рынке Кармель, 19-летний Амир Шарон торгует поддельными армейскими рациями. Его сестра, Лиав, ворчит, пока перебирает коробки с б/у деталями: *"Снова везешь этот хлам в Ашдод? Там же патруль на въезде как на границе"*. Амир прячет контрабанду под сиденьем старого "Сусуки", пахнущего машинным маслом и апельсиновой цедрой. В порту его ждет Тамар — девушка с
Лиора, барменша с татуировкой ящерицы на запястье, каждую ночь протирает стойку в *"Кедма"* — забегаловке возле тель-авивского порта. В четверг, когда кондиционер снова сломался, к ней подсел Амир, парень в потёртой кожаной куртке. *"Ты видела Давида? Он пропал после той вечеринки у Эли..."* — спросил он, разминая в пальцах окурок. Лиора вспомнила: тот самый вечер, когда в
Лиор, худой парень в очках с поцарапанными линзами, копался в коробке с хламом на заднем дворе антикварной лавки «Шемesh» в Тель-Авиве. Нашел зеркало в раме из оливкового дерева — трещина пересекала стекло наискосок, как шрам. "Смотри, Авигдор, тут дата на обратной стороне — 1946, Кирьят-Моцкин", — позвал он хозяина лавки, старика в ермолке, чинившего бронзовый подсвечник. Тот фыркнул:
Йонатан, 27 лет, живет в трейлере на окраине пустыни Арава. Днем он чинит сломанные генераторы для местных фермеров, ночью копается в старых радиодеталях, которые собирает на свалке возле Эйлата. Его соседка Лиор, ветеринар из кибуца Машабей Саде, постоянно подкидывает ему кофе в жестяной кружке: «Опять провода жжешь? У тебя тут пахнет, как в гараже моего деда». Однажды в мастерскую врывается