Юля только что окончила школу и полна мечтаний о карьере дизайнера, но судьба преподносит ей неожиданный удар. Внезапная смерть отца, обременённого долгами, переворачивает её мир с ног на голову. Семья оказывается на грани финансового краха, их дом и счета арестованы. Алла, мать Юли, вынуждена искать работу и становится официанткой в местном ресторане. Там она встречает Олега, загадочного бизнесмена, который обещает помочь, но его намерения остаются неясными. Тем временем Юля, не сдаваясь перед
В самом сердце мегаполиса, где жизнь бурлит и каждый день приносит новые испытания, Антон и Юля, молодая семейная пара, готовятся к рождению первенца. Но радость ожидания омрачается решением Антона: он не готов стать отцом и ставит Юлю перед выбором — либо он, либо ребёнок. Потрясённая, но полная решимости, Юля решает растить малыша самостоятельно. В послеродовой палате она встречает Лену, женщину с другой стороны социальной лестницы, привыкшую к роскоши и вниманию. Лена замужем за успешным
Ирина жила в уверенности, что её брак с Семёном незыблем, пока один день не перевернул всю её жизнь. На собственный день рождения она узнаёт о предательстве мужа, и её мир рушится. Решив не мириться с изменой, Ирина подаёт на развод и погружается в работу, пытаясь забыться в карьере. Но её лучшая подруга Лера не даёт ей замкнуться в себе, убеждая, что жизнь не кончена и что любовь может поджидать в самых неожиданных местах. Сначала Ирина скептически относится к этим словам, считая, что в её
Катя и Саша были уверены, что впереди их ждёт счастливая совместная жизнь. Их любовь казалась прочной, а планы на свадьбу — самым важным шагом. Но знакомство родителей принесло неожиданный шок: их семьи — давние враги. Атмосфера быстро накалилась, и в отношения молодых вмешались не только старые обиды, но и влиятельный бизнесмен Роман Гордеев, владелец подпольного казино. С могущественными связями и полной решимостью завоевать Катю, Гордеев создаёт для пары непреодолимые препятствия. Катя
Лида вытирала кисти тряпкой, пахнущей скипидаром, пока начальник цеха тыкал пальцем в приказ о закрытии завода. «К пятнице освободить цех, Смирнова. Эти ваши цветочки никому не нужны», — бросил он, оставляя отпечаток жирного пальца на её эскизе маков. Вечером, разбирая архив в подсобке, она нашла потёртый альбом с подписью «Ольга, 1968» — бабушкины наброски кобальтовых роз, которые та рисовала до аварии в печи. Когда Лида принесла альбом отцу, Николай Петрович молча достал ключ от заброшенного
Сергей, в заляпанной краской футболке, ковырялся в сломанном смесителе, пока Ольга на кухне резала свёклу для борща. «Пап, Машка опять планшет не отдаёт!» — закричал из комнаты девятилетний Глеб, пиная дверь. В соседней квартире гремела дрель: пенсионер Никифорыч, как всегда по субботам, пытался прибить полку под портрет Путина. Ольга, вытирая руки о фартук с жёлтыми пятнами, бросила через плечо: «Сереж, ты там кран-то починишь до Нового года? А то тётя Люда через три часа приедет, а у нас
Анна приезжает в Тверь после десяти лет работы в Питере. На вокзале её встречает Максим, брат школьной подруги, в застиранной футболке с логотипом «РЖД». «Ты ж говорила — только на неделю. Чемодан-то как на три года собрала», — хрипит он, закидывая сумку в багажник «Лады». В квартире на Советской, где умерла мать, пахнет нафталином и старыми книгами. За плиссированными шторами нашла коробку с открытками от отца — оказывается, он писал каждый месяц, пока мать твердила, что он «сдох в
Лена, пятнадцать лет, каждое утро выходила из хрущёвки с облупившейся зелёной дверью и шла вдоль железной дороги к заброшенному дому на окраине. Там её ждал Витя, в засаленной куртке с выгоревшими нашивками — он чинил старый мотоцикл «Иж», доставшийся от отца. «Опять масло на юбке посадишь», — ворчала Лена, подавая гаечный ключ. Он смеялся: «Стирать будешь у реки, заодно рыбу на уху поймаешь». После работы над железным конём шли к обрыву, где Лена читала потрёпанный томик Цветаевой, а Витя
Лёха, хлопая дверью панельной девятиэтажки на Уралмаше, спускался к трамвайным путям. Его пальцы липли от клея для обуви, которым он чинил стоптанные ботинки в мастерской у дяди Миши. «Ты опять проспал, балбес!» — орал Витя из кабины трамвая № 5, доставая из-под сиденья термос с чаги. Они каждый вторник после смены сидели на лавочке у «Гринвича», жуя чебуреки из соседнего ларька. В кармане Лёхиной куртки звенела кассета с надписью «Кировград-89» — нашел в разобранном телевизоре «Электрон».
Надежда, учительница младших классов из Волгодонска, каждое утро заваривает чай в потёртом термосе и идёт пешком через рынок, где торгует её мать, Антонина. В классе — запах мела и мокрых пальто, а дома — пустая кровать мужа, Сергея, пропавшего год назад после ночной смены на химзаводе. Однажды в магазине «Рассвет» она натыкается на мужчину в чёрной куртке, который берёт пачку «Беломора» и называет продавщицу Ленкой. Голос, шрам над бровью, манера теребить мочку уха — всё совпадает, но в ответ
Лида, медсестра в городской больнице, каждое утро заваривает чай в жестяном чайнике, пока её сосед Максим стучит по трубам из-за прорыва на пятом этаже. Они живут в хрущёвке на окраине Нижнекамска, где зимой автобусы вмерзают в лёд, а летом дворники подметают пыль с тополиным пухом. «Опять задержат на смене, будешь гречкой кормить?» — бросает Лида, застёгивая белый халат с потёртым воротником. Максим, слесарь на шинном заводе, в ответ швыряет гаечный ключ в ржавое ведро: «Лучше пельмени купи, а
Настя, бухгалтер из спального района Питера, сталкивается с изменой мужа Игоря, найдя в его куртке чужую зажигалку с инициалами "Л.Д.". Она вываливает всё подруге Марине в кафе на Невском: "Он даже не помнит, как я кофе пью – всегда кладёт две ложки сахара, хотя я перешла на сахарозаменитель год назад". Кирилл, бармен с татуировкой якоря на запястье, тем временем роняет поднос с бокалами, когда его девушка Лера заявляет, что уезжает к родителям в Сочи: "Ты целыми днями
Анна, продавец в цветочной лавке на Тверской, каждый вечер задерживается, чтобы полить фикусы. Однажды Дмитрий, архитектор из соседнего офиса, заходит за букетом для «коллеги» — в руках у него мокрый зонт-трость, на лацкане пиджака прилипший лепесток герани. «Белые розы уже завяли, остались только алые», — бросает Анна, не глядя, а он смеётся: «Как раз подходит». Через неделю они пьют кофе в подвальчике с треснувшими столешницами; он признаётся, что букет был для бывшей жены Ольги, которая
Марина, следователь из Гродно, приезжает в провинциальный городок после звонка от напарника Сергея. Он встречает её на вокзале с пачкой документов: *"Тут три случая за месяц — все девушки 25–30 лет, в карманах нашли клочки бумаги с цифрами…"* В её съёмной квартире пахнет сыростью, на столе — недопитый чай в стакане из-под варенья. Вечером Марина находит в архиве связь с делом десятилетней давности: исчезнувшая студентка местного техникума, в её дневнике те же цифры —
Олег, бывший афганец с шрамом через левую бровь, таскал коробки с мороженой килькой на заброшенном рыбзаводе под Брестом. Его дочь Лида, 23 года, в засаленном фартуке столовой «Рассвет» на улице Советской, обнаружила за банками с квашеной капустой три пластиковых контейнера — внутри засохшие пятна, похожие на кровь. «Пап, тут что-то нечисто», — бросила она, когда Олег пришел забирать ее после смены. Он потрогал контейнер, вытер пальцы о рваную телогрейку: «Молчи. Нас не было». На следующий день
Лиза, 19 лет, приехала из деревни под Гродно, поселилась в общаге на окраине Минска. Комната 305: треснувшее зеркало, запах плесени от мокрых полотенец. Соседка Катя, с синими тенями на веках, таскала её по ночным клубам: «Танцуешь три часа — получаешь как за месяц на хлебзаводе». В «Альбатросе» Лиза мыла туалеты, пока директор не приметил её в подсобке: «Ноги длинные — иди на сцену. Или обратно в свитера с оленями». Слава, бывший водилой у местного «бизнесмена», крутил в машине кассету с
Ольга, 27 лет, работает бухгалтером в местной аптеке. Ее отца, Сергея Николаевича, внезапно задерживают по подозрению в хищении стройматериалов с завода «Северный». В съемной двушке на улице Ленина, 15 она перебирает квитанции отца — чеки за коммуналку, распечатки звонков, фото с рыбалки на озере Круглом. В следственном изоляторе Сергей, щурясь от лампы дневного света, бормочет: «Клянусь, я только подписал накладные. Даже не смотрел». Ольга закладывает мамины серьги в ломбард «Золотой», чтобы
Андрей, механик из сервиса на окраине Перми, нашел в кармане старой куртки клиента смятый лотерейный билет. Куртка висела в углу гаража три дня — хозяин, Николай Петрович, не спешил забирать отремонтированные «Жигули». В тот же вечер, пока Марина, его жена, красила клиентке корни у зеркала с трещиной, Андрей проверил результаты тиража на кухне, заваленной счетами за лекарства. «Сколько?» — спросила Марина, вытирая руки о фартук с пятнами хны. «Два миллиона», — прошептал он, разглядывая экран
Вот, представляешь, всего три недели дала себе Варя на то, чтобы мужа найти! Не абы какого, а самого что ни на есть идеального. Ну, серьёзно, кто вообще в такие сроки укладывается? А всё из-за звёзд, понимаешь? Гадалка местная накаркала — мол, если до следующего полнолуния не успеет, потом хоть сто лет ходи в девках. Варьку подруга Галя, та ещё стратег, чуть ли не силком её к этой ворожее затолкала. А та, гадалка-то, такая: «Ростом под метр восемьдесят, глаза голубые, родинка на левой ключице…»
Ох, знаешь, это история про такую любовь, от которой и мурашки, и ком в горле... Представь: молодая девчонка, сама ещё ребенок, вынуждена оставить своего малыша в детдоме. Как с этим жить потом? Даже представить страшно. А годы идут, и вот она встречает *его* — мужчину, который не побоялся усыновить её сына. Это ж какой силы должно быть чувство, да? Но покоя нет — появляется эта... ну, знаешь, такая «добрая фея» с подколом. Втирается в доверие к ребенку, строит глазки мужчине, а на самом деле