Стено

Миранда, адвокатесса за тридцать, втискивается в переполненный трамвай на улице Витторио-Эмануэле. Её портфель, потрёпанный по углам, пахнет кофе из бара возле суда — каждое утро она берет эспрессо, пока листает дела. В офисе на втором этаже, где обои отклеиваются возле окна, её ждёт Паоло, таксист с шрамом на щеке: "Они хотят отобрать лицензию, потому что я обругал полицейского. Но он
Марко сортирует ящики с треской на миланском рынке, пока солёный ветер сбивает окурки «Мальборо» под ноги. Его брат Лука, в заляпанном маслом комбинезоне, ковыряется в моторе «Фиата-124», ворча: «Карло опять крутился у гаража. Его «полторатонный» я с закрытыми глазами узнаю». Джованни, бывший чемпион района по боксу, перебрасывает тушу тунца на прилавок, хрипит: «Склад на Корсо Венеция вчера
Марчелло, таксист с прожженным сиденьем в маркировке «FIAT 127», целыми днями кружил по Риму, вылавливая обрывки разговоров. «Синьора в мехах кричала про алмазное колье, а этот тип в костюме от «Brioni» бормотал о долгах», — записывал он в потрепанный блокнот, припарковавшись у киоска с *L'Unità*. Вечером за кухонным столом, заваленным чеками и картами, Лючия, его жена, стиравшая белье в
Комиссар Марчелло Риччи, толстый, с вечной сигаретой в зубах, патрулирует переулки за рынком Кампо-де-Фьори. Его напарник, лейтенант Энцо Бьянки, в потёртом пиджаке, ковыряет ножом треснувшую скамейку у фонтана. «Опять эти крысы сбежали через канализацию», — бормочет Марчелло, разглядывая следы сажи на брусчатке. Вор по кличке Лисица, настоящего имени не знает даже любовница Роза, прячет краденые
В Риме, под мраморными колоннами дворца, Нерон в пурпурной тоге спорит с Ливией, своей фавориткой. Она, поправляя золотую заколку в волосах, бросает: "Твои сенаторы шепчутся за спиной, как крысы в амбаре". На столе — гранаты и сыр с оливками, но император отталкивает тарелку, разливая вино. Ливия тайно встречается с Марком, легионером из Галлии, в переулке у рынка, где пахнет жареным
Марчелло, мясник с рынка Сан-Лоренцо, каждое утро рубил телячьи окорока под крики торговцев рыбой. Лючия, вдова, продавала вяленые помидоры через два прилавка. Они десять лет здоровались кивками, пока однажды священник отец Джованни не уронил крест в свиную кровь. «Чёрт возьми, — выругался Марчелло, вытирая руки о фартук, — теперь освящать придётся заново». Лючия рассмеялась, протянула тряпку:
Знаешь, представляешь: банда крутых ребят решила ограбить банк, да так лихо, что вляпались по уши. Ну а тут ещё Лео под руку подвернулся — продавец сувениров, вечный неудачник, у которого даже кофе проливается не в ту сторону. И Джиада с ним — девчонка, которая очки потеряла и щурится, как крот на солнце. В общем, взяли их «на подержать», типа страховки. Но фишка в том, что их тачка потом
Знаешь, есть такая история — про парня по кличке Банановый Джо. Представляешь, затерялся где-то у берегов Южной Америки островок, который живёт буквально на бананах! Каждую неделю наш Джо на своей видавшей виды лодчонке плывёт в город, гружённый этими золотыми гроздьями. Ну а там — меняет их на всё подряд: то гвозди для плотника, то пряжу для старух. Народ его обожает, как же иначе — без Джо они
Представь: обычный парень из Милана, Ганди. Рабочий, коммунист до мозга костей, девчонка у него — просто огонь, да и ребята на заводе в нем души не чают. Всё как по маслу, жизнь-сказка. Но однажды ночью... Ну, знаешь, такие истории всегда начинаются с "однажды ночью". Видит — фашики какую-то бедолагу избивают. Сердце дрогнуло, спрятал того у себя. А потом — бац! — выясняется, что
Знаешь, есть такие истории, где всё идет наперекосяк, даже если герой вроде исправляется? Вот смотри: жил-был тип — этакий стервец в смокинге, который бизнесом рулил так, что все вокруг ненавидели его лютой ненавистью. И вдруг — бац! — волшебный пинок судьбы (или там зелье, не помню точно), и он превращается в добряка, который котят спасает и старушкам через дорогу помогает. Ну милота же, да? А
Ох, представляешь: героиня вляпывается в историю, где сердце разрывается между двумя парнями. И ведь не просто вздыхает украдкой — нет, она жонглирует ими так ловко, что сама, наверное, удивляется! Ну типа: сегодня романтичный поэт с гитарой, завтра брутальный тип на мотоцикле — и ни капли угрызений совести. Честно, я бы с ума сошла от такой карусели, а она — хоть бы хны! Но фишка в том, что
Знаешь, вот история про ту самую девчонку — ну, которая после спектакля про Жанну Д’Арк вдруг решила, что её призвание не где-нибудь, а в полиции! Представляешь? Сидит, наверное, в зале, свечи горят, актёры пафосно про подвиги талдычат — и бац, её как молнией ударило: «А чем я хуже?» Взяла да и подала заявление. Нелепо же, правда? В её-то городке, где каждый второй чиновник ворует, а третий
Вот история, от которой волосы дыбом встают! Представь: простой итальянский священник, святой, как ангел с фрески, приезжает в Америку — и тут бац! — узнаёт, что его родной брат крутится в самом центре криминальной круговерти. Ну ты представляешь? Человек, который всю жизнь молился за грешников, вдруг обнаруживает, что его кровь и плоть — местный «авторитет»! Но это не просто гангстер, понимаешь?
Ох уж эти налоги! Торкато Пеццелла, хозяин лавки с тканями, готов был рвать на себе волосы — ну как тут честно платить, когда государство забирает половину выручки? «Да я лучше цыгану карман отдам, чем этим жадным чинушам!» — наверняка ворчал он, лихорадочно перебирая бухгалтерские книжки. То цветы инспектору подсовывает, то вдруг начинает рассказывать про свою «больную тётю в Салерно» — лишь бы
Вот попытка оживить текст, добавив человечности и неформальности: --- Знаешь, иногда старые фильмы словно пыльные открытки из прошлого – кажется, простенькие, а трогают до мурашек. Вот смотрю я эту историю про почтовиков в провинции, и такая ностальгия накатывает! Там ведь всё – и смешные моменты с вечно заикающимся начальником отделения, и трогательные сцены вроде той, где дед ищет письмо от
Знаешь, иногда старые фильмы цепляют так, как не ожидаешь. Вот смотрю я эту историю про парня из Штатов, который влипает в римские приключения, и ловлю себя на мысли: да это же чистой воды ностальгия по тем временам, когда мир был больше, а люди — наивнее. Главный герой — ну типичный американец, в джинсах и с фотоаппаратом на шее, как турист из рекламы. Но здесь он не просто щелкает Колизей — он
Знаешь, иногда старые фильмы цепляют так, что диву даешься. Вот смотрю я эту ленту про судебное заседание — и будто сам сижу на жесткой деревянной скамье, слышу скрип дверей, чувствую, как пот со лба у присяжных капает. Там ведь не просто диалоги — каждый взгляд, каждый нервный жест... Ох, как же это снято-то! Главный обвиняемый — мужик, вроде бы обычный, но в его глазах столько боли, что хоть