Энди Уорхол

Джек Мэлоун, 28 лет, в помятом пиджаке из секонд-хенда, каждое утро заказывал кофе с двойной порцией сахара в закусочной на 5-й авеню. За стойкой бара «Кленовый лист» он чистил бокалы, пока Эмили Росс, в кожаном пальто с запахом сигарет, не прошептала: «Вижу, ты умеешь врать клиентам про отсутствие виски. Хочешь заработать на чём покрупнее?» Её план — продажа фальшивых акций через подставную
Джек, рыжий парень с вечно заляпанным мукой фартуком, каждое утро разгружал ящики с бобами и тыквами у задней двери закусочной «У Мэй». Хозяйка, Мэй, ворчала на него за разбитые яйца: «Опять твои пальцы, как сосиски, — всё роняют!» В углу кухни, под трещащим радио, Марни, дочь Мэй, резала лук, слезы смешивая с румянами. Она бросала Джеку: «Сегодня вечером найди масло грецкого ореха. Или заказ
Знаешь, иногда старые фильмы цепляют так, что потом неделю не выходит из головы. Вот смотрел недавно один — такой, где весь сюжет вертится вокруг обычного дивана. Серьезно, диван! Сначала думал: "Ну что тут может быть интересного?" Ан нет, через полчаса уже сидишь, вцепясь в подлокотники. Там эта вещь мебели вдруг становится... ну, почти персонажем. То ли зеркалом человеческих душ, то
Знаешь, есть один старый фильм, про который я иногда вспоминаю. Ну тот самый, где чувак в кепке носится с бананами вместо банальных пистолетов? Боже, как же я ржал в детстве над этими безумными погонями! Помню, после первого просмотра неделю ходил и придумывал, куда бы пристроить банан вместо… ну, в общем, везде. Мама чуть с ума не сошла, когда я попытался «обезвредить» тостер. А эти диалоги!
Знаешь, есть один фильм, который до сих пор не выходит у меня из головы. Представь: камера впилась в Эмпайр-стейт-билдинг и не моргнула восемь часов кряду. Да-да, как будто её приклеили к окну соседнего небоскрёба — ни панорам, ни зума, только эта громадина в кадре. Сначала я думал: «Ну и скукотища, это же кино, а не прямая трансляция с веб-камеры!» Но потом началось что-то странное. То ли я
Знаешь, есть один фильм, где ты просто смотришь, как спит какой-то Джон Джорно. Целых пять с лишним часов! Честно, я сначала думал, что это розыгрыш какой-то — ну кто вообще такое снимает? А потом узнал, что это любовник самого Энди Уорхола! Типа, искусство должно бросать вызов, но мне всё равно хотелось тряхнуть экран и заорать: «Да проснись ты уже!» И вот сидишь ты перед экраном, и время будто
Знаешь, иногда кино может врезаться в память одним кадром. Помню, как в той ленте крупным планом выхватили лицо человека в момент... ну, ты понял. И это не пошлятина какая-то, а такая странная смесь — вроде и неловко смотреть, но глаз не оторвать. Видимо, режиссёр специально так сделал: ты будто подглядываешь за чем-то интимным, а потом ловишь себя на мысли, что сам краснеешь, как школьник.
Знаешь, иногда натыкаешься на вещи, которые как будто выдернуты из твоих собственных воспоминаний. Вот смотрю я эти обрывочные сценки про… ну, про самое простое и сложное одновременно. Губы, которые только касаются друг друга, потом замирают, потом снова ищут — как будто пытаются нащупать невидимую нить между людьми. Атмосфера такая, что аж дыхание перехватывает: то ли от неловкости, то ли от