Ион Кожокару, журналист из кишиневской газеты «Зориле», копался в отчетах о закупках медикаментов для сельских больниц. Заметил нестыковки: цены на йод завышены втрое, сроки поставок срывались, а директор аптечной сети, Валериу Борш, недавно купил квартиру в Вене. В кафе «La Placinte» Ион встретился с медсестрой Аней, которая передала папку с поддельными накладными. «Они даже бинты воровали, —
В заброшенном ангаре под Парижем Лукас, бывший легионер с шрамом через левую бровь, собирает команду: Анна, взломщица-самоучка в растянутом свитере, и Марк, молчаливый снайпер, чистящий ствол сигаретным пеплом. Они клеят на ржавую стену спутниковые снимки порта Марселя — нужны контейнеры с украденными медпрепаратами. "Сккуратнее с проводами", — бурчит Анна, подключая самодельный
Элис, 23 года, каждое утро замешивает тесто для булочек с кардамоном в кафе *Kaffebröd* на улице Åsögatan. Запах жженого кофе смешивается с ароматом корицы, когда она протирает стойку тряпкой с выгоревшим рисунком. В 15:07 заходит Маркус — скрипач из метро Slussen, в черной куртке с оторванной пуговицей. «Опять забыл перчатки?» — бросает Элис, выдвигая ему чашку с дымящимся глёгом. Он достает из
Джейк, рыжий парень в растянутом свитере, тащит старую камеру Sony из гаража отца. Миа, в очках с фиолетовой оправой, рисует раскадровку на обороте меню пиццерии «Ломтик» — их штаб в подвале школы пахнет плесенью и латексной краской. «Тут нужен взрыв, как в прошлом фильме Тарантино!» — Джейк стучит кулаком по столу, опрокидывая банку с болтами. «Нет, это должно быть про одиночество, — Миа
Томми, с лицом, заросшим трехдневной щетиной, притаскивает чемодан с фальшивыми банкнотами в подсобку паба «Гараж». Артур, в засаленном фартуке, тычет пальцем в накладные: *«Кто эти ублюдки из Ливерпуля? Ты вообще видел их печатные станки?»* Томми молча раскуривает папиросу, глядя на треснувшее окно — за ним дождь смешивает грязь с конским навозом. Двери кузницы на окраине Бирмингема не
Кори Мейс, пятнадцатилетний парень с выгоревшими рыжими волосами, каждое утро доставлял газеты на велосипеде с погнутым крылом, пока его старший брат, Кори Джеймс, чинил старый пикап в гараже за закусочной «Бобби». «Слушай, если опоздаешь на урок химии — мама опять мне всыпет», — бросал младший, переступая через ящик с ржавыми инструментами. В школе, за третьей партой у треснувшего окна, он
В дождливом Ереване Араик, механик с обветренными руками, копался в гараже отца, разбирая ящик со старыми инструментами. Под ржавым ключом на 10 он нашел конверт с выцветшими фото: дед в военной форме стоял у каменной арки с треснувшим гербом. «Ուրիշ ոչ ոք չպետք է իմանա» — шептал он, перечитывая записку на армянском. Через три дня Араик уже толкал свой «Урал» через границу Турции, пряча карту с
Лиза Морган, пятнадцатилетняя дочь рыбака, нашла ржавый ящик в расщелине у маяка Рокпорта. Внутри — дневник 1943 года с пометками её прадеда-смотрителя и обломки устройства, напоминающего компас. "Это ж не наша сталь", — пробормотал её друг Макс Гаррет, тыча пальцем в странные символы на корпусе. К вечеру пара заметила, что приливы в заливе стали синхронизироваться со световыми
Эмма Гринвуд, в помятой униформе и с рюкзаком за плечом, объезжает на скрипучем велосипеде узкие улочки деревни Гартсдейл. Её маршрут включает дом миссис Томпсон — пенсионерки, которая прячет лекарства от давления в банке с печеньем. «Опять забыли про розовые таблетки? — вздыхает Эмма, перебирая склянки на кухонном столе. — Вы же обещали не путать их с конфетами». На обратном пути заезжает в
Сумка Кеты с деньгами исчезает в толпе на вокзале Тапачула, пока она покупала бутылку воды у торговца в потрепанной бейсболке. «Черт, это же всё, что у меня было», — бормочет она, вцепляясь в ремень рюкзака с выгоревшими нашивками. По дороге в Мехико она ночует в хостеле с протекающим душем, где соседка по комнате, Росарио, с сигарой в зубах, советует ей искать работу на рынке Ла-Мерсед: «Там
Детектив Джеймс Хартли в дождевике с выгоревшими локтями копошится в грязном переулке возле доков Ваппинга. Нашел труп докера с медным цилиндром вместо левой руки — внутри шестерни, смазанные ворванью. В участке на Бейкер-стрит техник-самоучка Клара Морс, пахнущая канифолью, тычет в механизм отверткой: «Смотри, штифт лопнул — это не авария, Джеймс. Кто-то выдернул предохранитель перед ударом». В
Кайо, 23 года, моет полы в кафе «Безумие» на улице Примавера в Рио. Каждый день перед сменой он учит французские глаголы, записывая их на салфетках. «*Pourquoi tu mens?*» — бормочет он, вытирая стойку, пока пьяный турист в сандалиях и носках требует кашасу. По вечерам Кайо залипает на переписку с Эмили, студенткой из Марселя, которая рисует граффити на старых доках. Она присылает фото своих
