Лика, 17 лет, втирает разогревающую мазь в колено перед тренировкой. Её брат-близнец Витя лежит в больнице на Уралмаше — нужны деньги на операцию. Марк, парень с выгоревшим ирокезом, ставит колонку на ржавую трубу в заброшенном цеху: *"Сегодня в «Граните» баттл. Приз — 50 тысяч. Ты входишь, или будешь тут с воронами чахнуть?"*. На полу — пятна машинного масла, сквозь разбитое окно дует.
Линн, бывшая медсестра с татуировкой совы на запястье, приходит в подвал здания на окраине Торонто после анонимного письма: *"10 тысяч за три дня. Никаких вопросов"*. В помещении — пластиковые стулья, чайник с облезлой наклейкой и трое других: Джереми, парень в кожаной куртке с запахом алкоголя, Майя, студентка с розовыми волосами, и Карлос, молчаливый тип, крутящий в руках ключи от
Джейк Торн, ветеран с шрами на левом предплечье и привычкой теребить армейский жетон, моет стаканы в баре «Красный ястреб» на окраине Лос-Анджелеса. По ночам его будят кошмары: запах гари, треск раций, крики на пакистанском диалекте. Днём он выламывает руки уличным торговцам, которые пытаются продать синтетику у входа. «Ты не бармен, ты мусорный бак с адреналином», — бросает Лира Мендоса,
В промзоне под Берлином Ян Циммер, бывший автомеханик с татуировкой орла на запястье, роется в ржавом фургоне. Рядом Лена Шульц, в кожаной куртке с оторванной молнией, сверяет список на клочке бумаги: *«Две канистры бензина, паяльная лампа, болгарка… Кредитка Шрёдера — забрать до пятницы»*. В съемной квартире на четвертом этаже, где обои отслаиваются возле газовой плиты, они спорят о плане.
Джейк Морган, 32 года, мойщик посуды в кафе «Red Sparrow» на окраине Лондона, находит в кармане фартука ключ от сейфа. Внутри — паспорт на его имя, билеты в Берлин и записка: *«Твой двойник умер. Займи его место до пятницы»*. В баре «The Crown» пьяный мужчина в помятом костюме хрипит ему в ухо: «Они убьют тебя, как Томаса Харгрейва. Ты — гвоздь в их ботинке». Джейк пробирается в пентхаус на
Джейкоб Кэрролл, механик из захолустного городка у границы с Канадой, копается в ржавом пикапе, когда шериф Дейв привозит окровавленную футболку его дочери Лоры. «Нашли у плотины, — бросает Дейв, зажигая сигарету. — Но ты не герой, Джейк. Оставь это нам». Лора исчезла после ночной гулянки у старого моста, где местные подростки жгут костры и слушают метализ. Её телефон нашли в камышах — последнее
Натали, менеджер в стартапе по разработке приложений, каждое утро заваривает кофе в синей кружке с трещиной, пока дети — Лиза в розовых кроссовках и Джейк с рюкзаком-динозавром — спорят из-за тостера. «Мама, Сара опять выложила сторис без меня», — бросает Лиза, листая телефон за завтраком. В офисе на 18-м этаже башни с видом на мост Натали правит презентацию, отвлекаясь на смс от няни: «Джейк
Утром в доме семьи Куроки на кухне царит привычный хаос. Юкико, мать семейства, пытается вытащить пригоревший тост из старого тостера, ворча: *"Опять Рюносукэ играл с температурой — этот прибор давно пора выбросить!"* Её муж Такуми, в мятой рубашке, ищет ключи от машины под грудой школьных бумаг Аой, которая в панике перерывает рюкзак: *"Где конспекты по химии? Я же положила их
Лука, бывший фармацевт с дрожащими руками, каждое утро закупает просроченные партии обезболивающего в аптеке на площади Сен-Жери. Его соседка Элоиза, медсестра с татуировкой кобры на шее, меняет рецепты на бутылки дешевого джина — «Две упаковки трамадола за литр, иначе твой брат сгниет в той камере», бросает она, разворачиваясь на скрипучем велосипеде. По вечерам Лука прячет флаконы под половицей
Хитами Цукисиро, 17 лет, переезжает из Осаки в Нагасаки к бабушке-колдунье после потери способности видеть цвета. Её поселяют в старом доме с мастерской на втором этаже, где пахнет восковыми карандашами и сушёной лавандой. На первом уроке в художественной школе она роняет тюбик ультрамарина — его поднимает Ёито Аой, парень с выгоревшими на солнце волосами и потёртым блокнотом для эскизов.
Ольга, хирург из Минска, после гибели мужа Артёма в аварии грузовика под Смоленском, переезжает с дочерью Аней в серый пятиэтажный район на окраине российского городка. В местной поликлинике, где облупившаяся краска на стенах соседствует с новыми аппаратами УЗИ, она сталкивается с нехваткой обезболивающих. «Почему в аптеке только «Анальгин»?» — спрашивает она у медсестры Галины, та пожимает
Джон, бывший учитель из Огайо, ковыряет отверткой в полевом радио, пока Мэтт, худой сапёр с татуировкой «Lucky 7» на шее, раскуривает третью сигарету за час. Они застряли в заброшенной школе под Рамади — стены испещрены детскими рисунками, а во дворе ржавеет каркас автобуса. Ана, их переводчица, щурится на карту: «Там, за мечетью, ящики с маркировкой Al-Nur. Третий за сегодня». Мэтт бросает
