В доме на улице Сан-Игнасио в Сантьяго Томас, 17 лет, втискивает гитару с облупившимся лаком между кроватью и шкафом. Его сводный брат Матиас, 16, вскидывает подбородок: «Это мой угол. Твой барахол — у окна». Мать Томаса, Кармен, переставляет кастрюли на кухне внизу, гремя крышками, будто глухнет к их перепалкам. По утрам они сталкиваются в ванной — Матиас чистит зубы, уперевшись взглядом в
Акира, парень в потрёпанной косухе, каждую ночь раскладывает коробки с *онигири* в магазине *FamilyMart* на окраине Осаки. В 3:17 утра к нему заходит Юкио — таксист с хроническим запахом сигарет в пальто. «*Снова Red Bull?*» — бросает Акира, протягивая банку через прилавок. Юкио молча кивает, ковыряя гвоздём трещину на стойке. Их разговоры упираются в быт: цены на бензин, ремонт дорог возле
Юсеф Аль-Фарук, плотник из Хеврона, снимал комнату в пригороде Барселоны — трещины на стенах заклеены плакатами фламенко-групп. По утрам он чинил старые стулья в мастерской на Carrer de Sant Pere, а вечерами торговал финиками на рынке Бокерия, споря с марокканцем Азизом: «Твои цены как у Мугабе — только дурак купит». В четверг, после намаза, заходил в кафе «Луз» — хозяйка Роза, вдова с
Джейкоб Рид, 28 лет, моет кружки в кафе *Black Walnut* на окраине Чикаго. После смены копается в архивах городской библиотеки: ищет упоминания о серии исчезновений 1980-х. В углу его комнаты — стопка газет с обведёнными красным заметками о взрыве на химзаводе «Веста». Его соседка Лина, студентка-нейробиолог, замечает странные символы на его графиках: «Это не случайность. Похоже на шифр из моих
Карлос, худощавый парень в застиранной футболке, каждое утро раскладывал на рынке Сан-Мигель пакетики с чили и орегано. Однажды между прилавком с керамикой и лотком такос он уловил сладковатый запах, похожий на гниющие магнолии. «Прямо как в тот день, когда пропал Пабло», — пробормотала Лупита, девушка в выцветшем платье, внезапно возникшая за его спиной. Она протянула смятый фотоснимок: на нем
Ардит, бывший полицейский с шрамом над бровью, копошится в бумагах на кухне своей хрущевки в пригороде Тираны. На столе — остывший *макиато* в пластиковом стакане, рядом пачка сигарет «Моранг». Его напарник Элтон, в мятом пиджаке, тычет пальцем в фото пропавшей девушки: «Смотри, она в том же клубе «Прометей» была, где и те двое в прошлом месяце». Ардит молча достает из кармана ключ от
Кира, пятнадцатилетняя механик с ржавым протезом вместо левой ноги, копала мусор в старом доке Порт-Сандридж. Ее друг, Тофер, воровал болты из заброшенного крана, чтобы починить их подводную лодку-такси. «Слезай, пока Сторми не учуял!» — шипела Кира, услышав лай ржавого робопса охранника. Они жили в трейлере на окраине города, где Тофер выращивал светящиеся грибы в аквариуме из разбитого экрана.
В Бруклине, за стойкой закусочной *Red Owl*, София, 27 лет, в рваной косухе, разливает кофе с привкусом горелого. Её сосед по квартире, Марко, студент-медик с татуировкой кальмара на шее, тычет в телефон с треснутым экраном: *"Опять эти мерзкие тени у метро… Вчера чуть не утащили старушку с 5-й авеню"*. Ночью они патрулируют районы с самодельными фонарями, наполненными солью и смолой. В
Луис Мендоса, 27 лет, ковыряется в двигателе «тойоты» 1992 года в своем гараже на окраине Сан-Хуана. Рукав затертой фланелевой рубахи закатан выше локтя — там, где начинается самодельный протез из переплетенных медных труб и жгутов проводов. "Опять контакт отошел", — бормочет он, стуча гаечным ключом по корпусу искусственной кисти. В углу на ржавом холодильнике гудит радио: ведущий
В приграничном городке Эль-Пасо 17-летняя Лия Моралес копается в коробке с детскими вещами, натыкается на пожелтевший бумажный кораблик с надписью *"Para Carlos, 2012"*. Вспоминает, как десять лет назад в деревне под Чиуауа они с двоюродным братом пускали эти кораблики в ржавой ванне во дворе. Сейчас она моет полы в автосервисе "Garcia's Auto", где запах машинного масла
Алиа, 17 лет, в рваной соломенной шляпе копала землю возле хижины с бамбуковыми стенами. Ее брат Хуан, коренастый парень с татуировкой *"Anak ng magsasaka"* на предплечье, тащил мешки с рисом через высохшее поле. *"Мама сказала — если до сезона дождей не соберем, банк заберет участок",* — бросил он, вытирая пот грязной тряпкой. Внутри дома Лола Мель, их бабка, перебирала
Лиам, бармен в кофейне на окраине Ванкувера, каждое утро замечал странные помехи в старом радиоприёмнике за стойкой. «Опять эта частота глючит, – бормотал он, вытирая бокал тряпкой с запахом плесени. – Ты слышала, Аня? Как будто цифры шепчут». Аня, студентка-программистка, воровала салфетки для заметок, рисуя схемы поверх кофейных колец: «Может, это не помехи. Вчера у старика из 307 пропали
