Антон, электрик из Подмосковья, впервые встретил Лизу, флориста из Питера, в плацкартном вагоне поезда Москва–Санкт-Петербург. Она перевозила горшок с орхидеей, завернутый в газету "Метро", а он чинил розетку у проводницы за пачку чая "Принцесса Нури". Запах лаванды от ее сумки смешивался с гарью от перегоревшего провода. "У вас тут фаза спутана", — бросил он, глядя
Лив, студентка-археолог из Осло, копала лопа́ткой в промёрзшей земле у подножия Согне-фьорда, когда наткнулась на ржавый меч с рунами. "Hvem i helvete lagde dette?" — пробормотала она, вытирая грязь рукавом походной куртки. В кафе соседней деревушки Рёйкен гид Эйнар, потягивая кофе с кардамоном, усмехнулся: "Слухи говорят, это оружие Харальда Сурового. Но если достанешь его —
Лола, мигрантка из Пуэблы, устраивается няней к семье Уэллсов в пентхаусе на Парк-авеню. Марк, глава хедж-фонда, и Клэр, экс-балерина с зависимостью от ксанакса, поручают ей воспитывать капризную Зои (8 лет) и молчаливого Джейкоба (12), который целыми днями рисует чёрных птиц. В контракте Лолы пункт: «никаких личных звонков» — она тайком отправляет дочери в Мексику открытки с видами
Лия Марин, 22 года, в пятничную ночь разгружает коробки с энергетиками в углу магазина «QuickStop» на Хейстингс-стрит. Джейкоб Торн, её сосед с детства, заходит в 3:17 утра — запах машинного масла не выветривается с его куртки даже после душа. «Опять провалился под капот «Доджа» 2002-го?» — бросает Лия, протирая прилавок. Он молчит, кладёт перед ней ключ с гравировкой в виде волны: «Нашёл в
Авинаш, банковский клерк с вечно мятым пиджаком, и Шивани, стюардесса в синей униформе авиакомпании IndiGo, живут в трёхкомнатной хрущёвке на окраине Мумбаи. Утром он пытается разогреть вчерашние *паратхи* на сковороде с отколотой эмалью, а она складывает в чемодан упаковки с орехами и влажными салфетками. «Опять рейс в Дели? Мы же договаривались…» — бросает Авинаш, глядя на её пропуск с фото,
Лайла Кинкейд, 17 лет, живет в провинциальном городке Спрингвейл (Айдахо), где каждую субботу помогает отцу-дальнобойчику Гэри разгружать фуры с говяжьими тушами на местной бойне. После школы она моет полы в заброшенном цирке-шапито «Аллегро», оставшемся от бродячей труппы 90-х. В подсобке среди ржавых обручей и порванных сеток она находит старые записи тренировок своей матери — воздушной
Лина Мартинес, биохимик из Питтсбурга, находит в старом ноутбуке отца, погибшего при пожаре в лаборатории, файлы с формулами «CR-9V». Она подключает флешку в кафе *Red Oak*, где работает барменом ее брат Джейк. «Ты вообще понимаешь, что с нами делают?» — Лина тычет пальцем в экран, показывая ему кадры подземного комплекса под городской свалкой. Джейк, отвлекаясь от кофе с корицей, замечает на
Минхо, водитель доставки с облупленным термосом в руках, каждое утро оставляет контейнеры с кимбапом у дверей клиентов. Его маршрут — узкие переулки вокруг рынка Намдэмун, где старушки в резиновых перчатках перебирают капусту, а запах жареных кальмаров смешивается с выхлопами грузовиков. В четверг он натыкается на Соён — владелицу крошечной прачечной «Чистое утро», которая, вытирая руки о фартук
Йорис ван дер Хоф, 23 года, каждое утро ехал на велосипеде через доки Роттердама к заброшенному ангару, где копался в двигателе биплана 1930-х годов. Его друг Мартен, толстый рыжебородый механик, бросал ему ключ на 12 через верстак: «Слушай, тут в кабине «Фоккера» проводка опять перегрызена — крысы или твоя Элс, когда нервничает?» Элс де Врис, 19-летняя практикантка из Амстердама, в тот же вечер
Во Дворце молодёжи на Урале команда «Смешарики из Нижнего Тагила» в синих футболках с аппликациями ёжиков суетилась у кулис. Маша, капитан с рыжими косичками, поправляла Карпу, который пытался приклеить скотчем картонный облако к палке: «Ты его перевернул! Дождь же вниз льётся, а не на потолок!». Напротив, пермские «Одуванчики» в жёлтых беретах репетировали танец с шуршащими газетными костюмами.
Айно, инженер-робототехник с татуировкой волчицы на запястье, чинила перегревшийся реактор в подвале хельсинкского НИИ. Ее напарник, Лео, в дырявом свитере закидывал в систему код, ругаясь на лапландском диалекте: «Тут контур замкнуло — опять эти русские микросхемы виноваты». За окном метель сдирала краску с гаражей, где тестировали прототип экзоскелета «Мороз-12». Утром в кафе на Кайсаниеменкату
Джо сидит в задымлённом баре Лас-Вегаса, потягивает сангрию и вспоминает, как мать-филиппинка гонялась за ним с тапком из-за разбитой вазы. «Ты думал, я не замечу? — кричит она на тагальском, — адобо остыло!» Позже он бродит по Голливуду, спорит с менеджером клуба о длине выступления: «15 минут? Я за это время даже историю про своего дядю-наркомана не расскажу!» В перерывах звонит сестре,
