Анна, продавщица из цветочного магазина на Ленинградском проспекте, в спешке задела чашку латте в кафе «Брик». Горячий кофе пролился на галстук Максима, владельца строительной фирмы, который листал контракты за столиком у окна. «Простите, я… я заплачу за химчистку», — пробормотала она, вытирая салфеткой пятно. Он рассмеялся, заметив, что в ее волосах застрял лепесток тюльпана: «Лучше подскажете,
Аня, русская студентка-архитектор из Томска, приехала в Астану на стажировку. Ее поселили в общежитии возле левобережной стройки, где по утрам пахло жареными лепешками из ларька «Нуржанар». На промзоне она столкнулась с Ерланом, казахским монтажником в засаленной куртке: он поправлял леса у здания Дворца мира, а она фотографировала фасад. «Ты тут третий день крутишься, — хрипло усмехнулся он,
Игорь Грачев, бывший журналист, таскает за собой камеру Sony и потрёпанный диктофон в рюкзаке с наклейкой «Радио „Свобода“». Его нанимают снимать «паранормальные явления» для YouTube-канала скептичного заказчика по имени Марк. В полуразрушенной хрущёвке на окраине Санкт-Петербурга Игорь фиксирует тень в форме девочки, которая шепчет: «Мама забыла выключить плиту». Позже в архивах он находит
Лиза копается в коробках с бумагами в подвале архива на Таганке. Запах пыли смешивается с ароматом дешёвого кофе из автомата в коридоре. На третьей папке под грифом «1941–1944» её пальцы натыкаются на тетрадь в синем переплёте — почерк детский, неровный: «Анна Григорьева, 14 лет. 8 сентября. Мама отдала свой паёк, говорит, у неё „желудок болит от крошек“». За окном офиса грохочет стройка, но Лиза
Лена, в потёртой куртке с капюшоном, каждый вторник опаздывает на лекции в старом корпусе университета на окраине Петербурга. В буфете она сталкивается с Сашей — парнем из соседней группы, который вечно жуёт булку с изюмом и рисует в тетрадке карикатуры на преподавателей. "Опять проспала? — усмехается он, протягивая ей пакетик чая «Беседа». — Третья пара отменилась, иди кофе допивай".
В июле 1918-го следователь Николай Соколов, дрожа от холода в промокшем пальто, шарил фонарём по полу подвала Ипатьевского дома. На стене — выщербленные пулями пятна, в углу валялась пуговица с вензелем «А», обрывок детского пояса. «Здесь стреляли в упор, — бормотал он, зарисовывая в блокнот следы крови. — Но куда дели тела?» В Омске, перебирая показания свидетелей — машиниста Григория Никулина,
На окраине Нижнекамска, в промзоне за хлебозаводом «Рассвет», 23-летний слесарь Артём Козлов каждую пятницу приходил в полузаброшенный тир «Снайпер». Там он оттачивал меткость из дедовского «ИЖ-38», пока однажды не заметил за соседним стендом девушку в застиранной куртке с нашивкой «ОМОН». «Ты что, мишени с лицами начальства рисуешь?» — усмехнулась она, указывая на его мишень с силуэтом в
Анна, библиотекарь из Химок, каждое утро раскладывает книги по полкам, протирая корешки тряпкой с запахом старой пыли. На автобусной остановке возле гаража №7 она постоянно сталкивается с Максимом, механиком в засаленной куртке. «Опять масло отстирывать?» — бросает она, заметив чёрные разводы на его руках. Он смеётся: «Лучше про запах бензина спроси, у меня даже кот Семён от шкафа с спецодеждой
Антон, таксист с рыжими усиками, ночью возле метро «Павелецкая» подхватил седого мужчину в помятом костюме. Пассажир молчал, пока машина не свернула к пятиэтажке на Садовнической. «Здесь раньше арка была, — внезапно хрипнул он, — кирпичная, с часами». Вылез, не заплатив, оставив на сиденье монетку 1952 года. На следующее утро Антон, протирая фары тряпкой, заметил в луже у «Рассвета» девчонку в
Илья Соколов, парень из Екатеринбурга, притащил чемодан с облупленными наклейками в московскую общагу на улице Станиславского. Соседка Марина, вечно в халате с пятнами от подсолнечного масла, ворчала: «Опять картошку жарить буду — у вас, артистов, денег на нормальную еду нет». В театральном институте Илья вмазал полторы тысячи за «консультацию» педагогу Николаю Петровичу, тот смял купюры в
Лиза, в рваных джинсах и с синей полоской на волосах, таскала подносы в «Волге» — придорожном кафе под Рязанью. Антон, в засаленной футболке с логотипом автосервиса, каждый вечер заказывал компот и рисовал каракули в блокноте: «Ты вчера *Кино* слушала? Вижу, наушники валялись у стола». Она фыркала, вытирая соус с меню: «Бахрома на куртке не делает тебя Цоем». После смены шли к бетонной пристани —
Экспедиция стартовала со станции «Восток»: четверо — геофизик Григорий Морозов, механик Степан Коваль, врач Лидия Ветрова и метеоролог Артем Новиков — грузили в сани ящики с рациями и сублиматом. Коваль, проверяя снегоход «Бурлак», выругался на замёрзший болт — «Опять масло загустело, как вчерашняя каша». Морозов вручную сверлил лунку для термометра, бур заело на отметке минус 60; Ветрова,
