Из тюрьмы Сергей вернулся в деревню под Тайшетом. Дом встретил его протекающей крышей, а жена Анна, учительница в школе с облупившейся краской на окнах, молча поставила на стол кастрюлю с холодной картошкой. «Опять это?» — спросил он, ковыряя вилкой. «Холодильник треснул, пока тебя не было», — бросила она, зажигая примус. Дочь Катя, пятнадцать лет, в джинсах с выцветшими коленями, ушла к подруге,
Сергей, которого все зовут Быком, коптит двигатель старого УАЗика в гараже за авторынком. Рядом валяется промасленная тряпка с выцветшей надписью «Спартак-чемпион». В дверь втискивается Виктор, он же Шпиндель, с двумя стаканами кофе из ларька: «Опять колдуешь над этим ведром? Человек бы чаю налил». Бык вытирает руки о рваные джинсы, достаёт из кармана смятый чек: «Леха три дня назад слюнил про
Василиса, в растянутом свитере и со следами машинного масла на пальцах, каждое утро чинила старый «Москвич» во дворе дома с облупившимися резными ставнями. Её мать, Людмила Степановна, ворчала за столом: «Опять в гараже копаешь? Хлеб остыл». В ящике комода, под стопкой выцветших фотографий, девушка нашла письмо от отца, пропавшего десять лет назад — в конверте засохли лепестки васильков и адрес
Сергей, электрик из Тольятти, замечает странные коробки в подвале дома на улице Гагарина, куда его вызвали чинить проводку. Вскрывает одну — внутри патроны от автоматов, пахнет смазкой и порохом. Звонит соседу Диме, который работает водилой на рынке: «Слушай, тут такое… Может, мусорам доложить?» Дима хрипит в трубку: «Да брось, тут полгорода с «Гризли» завязано. У тебя же дочь-первоклашка…» На
В селе Дубровка, затерявшемся среди сосен, пятнадцатилетняя Анна штопала платье у потрескивающей печки. Егор, её брат, на кухне возился с сломанным капканом, обдирая пальцы о ржавые пружины. «Папа третий день не возвращается», — бросила она, ковыряя нитку зубами. В ответ хлопнула дверь — на пороге стояли двое в шинелях с чужими нашивками. Выстрел пробил замерзшее окно, отец упал на порог,
Лера, в потёртых джинсах и с наушниками в руке, нашла в кармане куртки билет в кинотеатр «Салют» с датой «1984». За углом, у заброшенного здания с облупившейся вывеской, она столкнулась с парнем в красном спортивном костюме. «Ты как тут оказался? Здесь же проход закрыт», — спросила она, разглядывая его кассетный плеер. «Я всегда тут хожу», — Макс пожал плечами, доставая из кармана жвачку «Турбо».
Лера, 24 года, в синем халате и потрепанных кедах, выгружает из пресс-формы пластиковые розы. Цех №3 завода «Прогресс» в Нижнекамске: запах жженого полипропилена, треск вентиляторов, перемазанный календарь на стене с отметками «До з/п 12 дн.». В раздевалке Витя, слесарь с татуировкой барракуды на шее, сует ей сигарету: *«Смену за тебя отработаю, если в «Металлург» сходим. Там Диджей Серега новый,
Андрей приезжает в приморский поселок после десяти лет жизни в Питере. На вокзале его встречает Марина — теперь она работает в местном магазине, продает воблу и консервы. «Думал, тут всё развалилось?» — говорит она, закуривая, пока он разгружает чемодан из разбитой «Газели». В доме отца пахнет плесенью и старыми газетами: на кухне — бутылки с мутным самогоном, в углу — недоделанная лодка, которую
Екатерина, девушка из Твери, приезжает в Москву на раздолбанном автобусе с чемоданом, обклеенным старыми наклейками «Аэрофлота». Первая работа — горничная в особняке Сережи Коршунова, сына владельца строительной компании. Чистит люстры с подтеками воска, моет мраморный пол в прихожей, где валяется смятый чек из бутика. «Ты новенькая? — спрашивает Сергей, застав ее за разгрузкой посудомойки. —
Виктор, инженер с завода «Красный Октябрь», каждое утро пробирался через снежные заносы к проходной, зажав в кармане потрёпанный блокнот с расчётами. В обеденной зоне, за столом с липкой клеёнкой, Алексей, наладчик станков, толкал ему консервированные огурцы: «Слушай, в третьем цеху опять шум — старые турбины скрипят, как гробы. Сверху приказали молчать». Вечером, разбирая архив в подсобке,
В Екатеринбурге, в пятиэтажке возле вокзала, 23-летняя Марина Красильникова получает смс: *«Забери посылку у киоска с цветами. Не открывай»*. Вместо косметики — пачка долларов и ключ от камеры хранения. Ее задерживают на трамвайной остановке, пока она жует жвачку «Love is…». Следователь Глухов, в мятом пиджаке с пятном от кофе, тычет распечаткой переписки в Telegram: *«Это твой ник — «Лисёнок»?
Вера, в белом халате с потёртыми локтями, разворачивает стерильный бинт, когда в дверь роддома вваливается Андрей. За ним — Катя, шестнадцатилетняя дочь в мешковатой кофте, прячущая живот под сумкой «Пятерочка». «Ты же принимала роды у моей матери, — бросает Андрей, разглядывая трещину на стене. — С Катей разберёшься». Вера молча натягивает перчатки, включает древний аппарат УЗИ: экран мигает,
