В старом доме с трещинами на стенах Алиша, учительница 35 лет, штопает рюкзак для младшего брата Карима. За окном — запах гари от сгоревшей аптеки на улице Аль-Нахда. Фарес, механик, копается в двигателе грузовика, украденного у боевиков: «Если не заведется к утру, пешком пойдем», — бросает он Махмуду, который собирает патроны в жестяную коробку из-под печенья. Дети таскают камни для баррикад,
В промышленном районе Минска, на улице Октябрьской, 24-летняя сварщица Алина Гордейко находит в цеху №3 заброшенного тракторного завода ржавый флеш-накопитель с чертежами подземных коммуникаций Дома правительства. Её младший брат Кирилл, студент-химик БГУ, расшифровывает файлы за ночь, сидя на кухне хрущёвки с банкой «Крыніцы»: «Тут не только трубы… Смотри, эти линии — вентиляция из зала
Каран Бхатарай, сжимая рукоять *кукри*, пригнулся в окопе под Флером. Сурен Раи, его двоюродный брат, пересчитывал патроны — 12 штук, один с погнутым капсюлем. "Британцы сказали, подкрепление будет через час", — бормотал Сурен, протирая очки тряпкой, пропитанной машинным маслом. Вместо ответа Каран достал из-под плаща смятую фотографию: отец в *дхака топи*, мать с медным кувшином у
Люк, с обожжёнными пальцами от пороха, прячет под полом старой пекарни на улице Мобер схему минных полей. Элоиза, в потёртом плаще с выцветшим синим воротником, разбирает трофейный радиоприёмник, подключая провода к аккумулятору от разбитого грузовика. «Здесь частоты меняются каждые шесть часов, — бормочет она, — если не поймаем сигнал до рассвета, следующий конвой пройдёт мимо нас». За стеной
В Лиссабоне Мария, дочь рыбака, находит в ящике с сардинами потёртую карту с пометками на эсперанто. Её дед, Энрике, чинит сети на причале Алфамы, хрипло шепчет: *«Это не для тебя, девочка. Отнеси в архив Сан-Жоржи — пусть там коптятся»*. Но вместо архива она идёт в заброшенный кинотеатр «Казино», где старый проекционист, Жуан-Паулу, показывает ей плёнку 1943 года: португальские солдаты в Анголе
Филип, худощавый парень в помятой кожаной куртке, разгружает коробки с замороженными пельменями на складе в промзоне Варшавы. Его соседка по общежитию, Оля, вечно ворчит на запах рыбы из общего холодильника: «Ты опять свой обед забыл? Воняет, как в порту». Вечерами он залипает в старый ноутбук, отсматривая записи с камеры у мусорных контейнеров — вчера там мелькнул человек в красных кроссовках,
Лиза, архивист из Петербурга, разбирая коробки с документами 50-х, наткнулась на выцветшую фотографию с силуэтом девочки в размытом платье. «Смотри, Олег, тут лицо сквозь стену», — ткнула пальцем в стекло сканера. Коллега пожал плечами: «Ты третью ночь на кофе — галлюцинации». Тем временем в Хайфе Ави, затягиваясь сигаретой у стройки нового ТЦ, заметил, как кранометр матерится на иврите: «Опять
Лена Штраус, 17 лет, каждое утро до школы замешивает тесто в пекарне отца на окраине Мюнхена. Семья еле сводит концы после смерти матери: в углу висит её выцветший фартук с вышитыми незабудками, а в кассе не хватает мелочи для сдачи туристам. На экскурсии к замку Нойшванштайн Лена теряет группу, натыкается в буковом лесу на женщину в платье цвета ржавчины. «Ты пахнешь дымом, — говорит та, ковыряя
В портовом районе Салоников археолог Никос Мавромихалис находит в развалинах византийской церкви странный артефакт — медный диск с выгравированными символами, напоминающими карту. Он звонит своей бывшей коллеге Лиле Картер, которая сейчас работает в Чикаго над алгоритмами распознавания древних языков. «Эти знаки… они пересекаются с маркерами на старых чертежах водопровода под Мичиган-авеню», —
Лайла, в рваном плаще и с респиратором на подбородке, ковыряла отверткой в генераторе на заброшенной станции метро. Ей мешал Джекс — парень с татуировкой в виде координат на шее — который разгружал ящики с консервами, громко цокая языком: «Эти банки старше нас обоих. Гарантирую — через час будешь благодарить за диарею». Наверху, в руинах Чикаго, их ждала Мэй — девчонка лет пятнадцати, торговавшая
Лиора, 27 лет, биотехнолог из Тель-Авива, находит в коробке с дешевыми гранатами на рынке Кармель три яблока с сизым налетом. Продавец-палестинец, Ахмед, пожимает плечами: «Сам не знаю, откуда. Вчера вечером ящик у задней двери стоял». После того как соседка Рика съела дольку, ее рвота окрасилась в чернильный цвет. Лиора прячет оставшиеся плоды в холодильник рядом с баночками йогурта «Тнува»,
Лина, 17 лет, в рваной джинсовой куртке, каждое утро фотографирует обшарпанный кинотеатр "Старлайт" в Алгоне. Ее младший брат Джейк, 14, с синяком под глазом от школьной драки, ковыряет ложкой застывшую овсянку: «Опять Эван не пришел. Третий день». На автобусной остановке они находят его рюкзак с перегоревшим фонариком и блокнотом, где каракулями выведено: *«Они не спят, когда падает
