Ли Хуэйчжэнь вкалывала на текстильной фабрике в промышленном районе Ляонина. Каждый день начинался с гула станков и облаков синтетической пыли, оседающей на её фартуке. После смены она спешила в хрущёвку на окраине, где мать, Чжан Юйлин, требовала уколоть инсулин в сухую кожу бедра. «Тебе уже двадцать шесть, — ворчала та, закатывая рукав халата, — Ван из магазина спрашивал, когда ты перестанешь
Линь Сяо, ассистентка в стоматологии на окраине Пекина, каждое утро начинала с проверки инструментов: зеркала, зонды, наконечники для бормашины. В её коричневой сумке всегда валялись леденцы с ментолом — подкупала ими пожилых пациентов, вроде г-на Ли, который ворчал: «Опять эти ваши щипцы? Лучше бы чаю принесли». В обеденный перерыв она пряталась в подсобке, доедала лапшу быстрого приготовления,
Цзянь Вэй, детектив из Шэньчжэня с подбитым локтем на пиджаке, находит в кармане задержанного флешку с координатами заброшенного порта в Коулуне. Там, между ржавыми контейнерами и лужами машинного масла, он сталкивается с Эдрианом Чангом — инженером-беженцем, который паяет провода в съемной квартире над лавкой с утками-гриль. «Тысяча камер на каждом углу, а ты лезешь сюда без маски?» — бросает
Во дворце Циньхуа принцесса Лин Шу каждое утро проверяла запечатанные свитки, спрятанные в потайной нише за шелковой ширмой. Ее служанка Сяо Лань, дочь рыбака с озера Дяньчи, приносила чай с лепестками хризантемы, шепча: «Генерал Цзян Вэй снова у ворот. Говорит, хочет обсудить поставки риса». Лин Шу, пряча под рукавом старый медальон с треснувшим изображением дракона, приказывала: «Если я не
Генри, хомяк в потрёпанной кепке, и его сестра Гретель, с рюкзаком, зашитым сухими стеблями крапивы, забрели в сосновый лес за посёлком, пытаясь найти дорогу к заброшенной мельнице. Вместо тропы наткнулись на забор из пряничных плит, облепленных мармеладом. «Смотри, тут даже изюм в шоколаде!» — Генри потянулся лапкой, но Гретель дернула его за хвост: «Пахнет жжёным сахаром. Как в тех историях про
Линь Сяо, 28-летняя архивариус в антикварной лавке на переулке Наньлугоу, нашла треснувшую нефритовую шкатулку в ящике с бракованными лотановыми четками. Ее начальник, хрипло сморкаясь в клетчатый платок, бросил: *«Отнеси Чэнь Мужаню — пусть оценит, стоит чинить».* Мастерская Чэня оказалась в полуподвале за пельменной «Сяншуй», пахло клеем и камфорным маслом. Мужчина в заляпанном фартуке, не
Ли Вэй зацепился рукавом за дверную ручку, рассыпав печенье с кунжутом по линолеуму. "Сяо Минь, где мои наушники?" — крикнул он, поправляя очки с заклеенной дужкой. Она, не отрываясь от книги про древние династии, ткнула пальцем в треснутый горшок с бамбуком: "Вчера утащил кот, ищи под диваном". За окном их пятиэтажки в районе Хуанпу грузовик с арбузами объехал ту же выбоину,
Ли Вэй, массивный полосатый тигр с выцветшим шрамом на левой лапе, копался в грязи на краю рисового поля. Его когти, больше подходящие для охоты, неуклюже цепляли корни сорняков — соседка-черепаха наняла его прополоть участок за три сушёных кальмара. В трёх метрах от него Мэй Лин, журавль с перьями цвета пепла, методично выдёргивала из ила ракушки, бросая их в плетёную корзину. «Если ещё раз
Ли Вэй, в прошлом чемпион ушу из провинции Хэнань, моет полы в павильоне пекинской киностудии после неудачного прыжка через горящий мотоцикл. Его рука до сих пор дрожит, когда он наливает дешевый чай из термоса. «Твой контракт заканчивается через неделю, — бросает ассистентка режиссёра, поправляя очки с синими стеклами. — Дэн Сяо уже выучил твой трюк с веером». Вэй молча кивает, разглядывая шрам
Ли Мэй, 14 лет, дочь владельцев маленького магазина соевого молока в переулке Чэнду, постоянно опаздывает в школу из-за ночных кошмаров. В одном из них она видит треснувший нефритовый амулет, который позже находит в ящике с утренней выпечкой. «Это бабушкин?» — спрашивает она мать, разглядывая гравировку в виде дракона. В тот же день на уроке математики амулет нагревается, и одноклассник Цзян
Дороти в клетчатом фартуке цепляется за табуретку, пока ветер срывает ставни с петель. Тотошка, дрожа, забивается под кровать. Сумрак сменяется ярким светом — девочка приземляется в поле маков, где старый фермер в заплатанной шляпе ковыряет вилами землю. «Страшиле мозги не помешали бы, — бормочет он, — а то вороны кукурузу клюют». Дальше — лес с кривыми деревьями. Там Железный Дровосек со
Тан Сань, парень с шрамом на ладони от кузнечного молота, коптит углём в мастерской отца. Его отец, Цзюнь Ло, ворчит, затачивая клинок: *"Духовая сила — не для бедных кварталов. Лучше делай ловушки для крыс — хоть серебро заработаешь"*. Но Тан Сань тайком тренируется в лесу за городом: разбивает камни голыми руками, повторяя движения из обрывков старых свитков. Однажды натыкается на